Большая химия

От редакции

Химия – это слово, у которого сегодня два взаимоисключающих значения. Первое относится к науке и производству. Второе – к обману: когда говорят «нахимичил», это значит, как минимум – схитрил.

У нашей истории о химии много сюжетных линий. Центральная из них – борьба отдельного человека против системы «эффективного» менеджмента. Причем борьба – во многом успешная, что бывает нечасто. А значит, вызывает массовый интерес к данному опыту.

Среди других линий сюжета одна, несомненно, также касается многих воронежцев. Дело в том, что новое строительство термоэластопластов (ТЭП-50), которое ведется в Воронеже, делает город заложником химии на ближайшие десятилетия. Поэтому принципиально знать, насколько надежно с точки зрения производственной безопасности нынешнее предприятие «Воронежсинтезкаучук»?

В 2012 году исполняется полувековой юбилей трагического события: 21 июля 1962 года мощный взрыв разрушил опытный цех СКИ филиала ВНИИСК, расположенный в центре завода. Погибли 30 человек, многие получили травмы. Памятна и авария 2005 года (два человека погибли), получившая широкий общественный резонанс.

Теперь, когда затевается новое производство, хотелось бы убедиться, что мероприятия по оптимизации (как правило, сводящейся к увеличению прибыли за счет сокращения расходов) никаким боком не затронули обеспечение безопасности.

Вопросы по данной теме были направлены редакцией генеральному директору предприятия Виктору Куклинову через его пресс-службу. В течение двух недель «Берег» ждал ответа, велись переговоры об интервью с Виктором Александровичем.

Но в итоге руководство завода, цитируем начальника пресс-службы, «извиняется, поскольку не нашло времени для ответа на ваши вопросы». Мы понимали, что требуется подготовка к интервью – разговор ведь не про цветочки. Но уход от обсуждения таких вопросов (приведены ниже) сам по себе уже красноречивый ответ.

Складывается впечатление, что, увиливая от возможных мелких (имиджевых?) неприятностей в настоящем, руководство СК не задумывается о крупных потерях в будущем.

Возвращаясь к сюжетной линии противостояния человека и системы, наблюдаем ту же самую тенденцию. Автор материала Анатолий Хабаров руководил пресс-службой ОАО «Воронежсинтезкаучук» и был уволен, как и десятки других работников завода (в том числе – производственников), в связи с оптимизацией.

Не оспариваем саму актуальность оптимизации. И у нас возникает вопрос: что делать пресс-службе из восьми человек на заводе «Синтезкаучук»? Можно поду­мать, в городе только и новостей, что про СК. Но ведь и сокращать надо с умом. Например, при увольнении Хабарову отказали в выплате заработанной премии в размере 15 тысяч. Но в ходе судебных баталий «Воронежсинтезкаучуку» пришлось раскошелиться на сумму почти в полмиллиона. Скупой и недальновидный платит многократно.

Только в случае с «большой химией» одними деньгами откупиться, увы, не получится…

Пришла пора предоставить слово самому герою...

Кадры решают. Все!

ОАО «Воронежсинтезкаучук» (до 1992 года Воронежский ордена Трудового Красного Знамени завод синтетического каучука им. С.М. Кирова) – это моя судьба. Родился и всю жизнь прожил рядом с предприятием, в его санитарно­защитной зоне. С заводом всегда была связана моя судьба.

В 1980 году был принят корреспондентом заводского радио. На предприятии окончательно сформировался как личность и профессионал. Работал редактором радио, начальником базы отдыха – пионерского лагеря «Кировец», руководителем пресс­-службы.

«Воронежсинтезкаучук» – это и моя любовь. Любовь к его людям, с которыми вырос, работал и съел не один пуд соли. Любовь к той доброжелательной атмосфере, которая царила на предприятии и в рабочие будни, и в светлые праздники. Шеститысячный коллектив был одной командой, как на подводной лодке или космическом корабле, где ошибка одного члена могла привести к непоправимым последствиям для всего экипажа. Не было и мысли, что на пенсию уйду не с родного предприятия…

Но жизнь непредсказуема. История моего увольнения из ОАО «Воронежсинтезкаучук», или, как принято сегодня говорить, воронежской площадки компании СИБУР, типична для нашего времени. Типична как на данном предприятии, так, уверен, и на других. Нетипичны 15 месяцев борьбы за свои законные права, честь и достоинство.

Мировой кризис в конце 2008 года резко ускорил оптимизационные процессы, которые к тому времени набирали на предприятии обороты. Вначале из 8 сотрудников пресс­службы осталось 6. При этом объем работы постоянно увеличивался. В конце 2009 года было принято решение сократить еще двух человек. Сказано – сделано. Но – неуклюже, внаглую. Одного сотрудника, припугнув увольнением по статье за профнепригодность, вытолкали за проходную по соглашению сторон с выплатой 2­х средних заработных плат. А на бирже в течение года он получал не 4900 руб. в месяц, а 850... Другую сотрудницу – пенсионерку перевели в заводской музей. Вроде бы все утряслось. Но тут последовал второй этап: нужно было освободить мою должность для своего человека. Был издан приказ о реорганизации службы. При обращении в заводской профсоюз поддержки и защиты не получил. Приказ о моем сокращении его руководство с легкостью согласовало. Видя несправедливость и проявив солидарность, двое из трех оставшихся сотрудников решили уйти вместе со мной. После регистрации в центре занятости, предприятие выплатило им еще три среднемесячных зарплаты. Плюс по 4900 руб. получали в последующий год, стоя на бирже. Одним словом, не согласившись уходить по соглашению сторон, мы существенно выиграли и в деньгах, и во времени, что важно для поиска хорошей работы.

В последний рабочий день 1 февраля 2010 г., идя сдавать подписанный обходной лист, встретил одного из ветеранов завода. Узнав в чем дело и заметив, что я нездоров (температура была под 39 градусов), посоветовал не спешить рассчитываться, а взять больничный лист. «Уволиться всегда успеешь, за воротами нас никто не ждет», – сказал он при расставании.

Прогрипповав три недели, впал в депрессию. Будущее виделось безысходным. Появились ранее незнакомые болячки: радикулит, повышенное давление, аритмия, псориаз. Началось хождение по врачам. Вскоре пошли письма в поликлинику от замгендиректора по работе с персоналом – о том, что я слишком задержался на «больничном». После этого уже не один врач определял мой диагноз, а консилиум. Пришлось даже проходить дополнительные исследования в других медучреждениях. Одним словом, через полгода все закончилось тем, что, пройдя медико­социальную экспертизу, был признан инвалидом третьей группы. Уверен, что для сотен других «оптимизированных» заводчан стресс был не меньшим.

Жадный платит 30-­кратно

Выйдя на работу 28 июля 2010 года, естественно, тут же был сокращен. В просьбе выплатить честно заработанную премию по итогам второго полугодия 2009 года было отказано. На вопрос «почему» мой непосредственный начальник – замгендиректора по работе с персоналом ответил, что он решил эти деньги «отдать тем, кто остался работать на заводе». Но они же были заработаны мною! Тем более в 2009 году мне были объявлены благодарности и вручены премии от губернатора Воронежской области и директора предприятия, получал также ежемесячные премии. Т.е. повода, а тем более причины для лишения меня годовой премии не было. Честно предупредил начальство, что в случае ее не выплаты подам в суд за неправомерное увольнение. Ответ был коротким: подавай, все равно проиграешь.

Подал – и выиграл два суда. Вначале районный, затем областной. Помимо выплат за время вынужденного прогула, получил 20 тыс. руб. за нанесенный моральный вред. С 1 октября 2010 года ( через десять месяцев после начала оптимизации) был восстановлен на прежнем рабочем месте. Попросил должностную инструкцию и трудовой договор. Недели через две подготовили. Но как только появился на предприятии, тут же был опять сокращен по тому же приказу. Опять стресс, опять больницы. Второй раз апеллировать к суду о незаконном увольнении уже не имел права. Об этом предупредили в суде. Непонятно – почему? Но сегодня, увы, такие законы.

В ноябре моего начальника сняли с должности. По­-другому и быть не могло, несмотря на все его оптимизационное рвение. Негативный раздражитель всегда убирается, когда заканчивается неблагодарная работа. Мавр сделал свое дело – мавр должен уйти. По­человечески мне его жаль. Но система безжалостна. С ним поступили так же, как он поступал с другими. Из почти 5000 работавших на заводе, когда он пришел, через два года осталось меньше половины.

Химическое производство – особое производство. Здесь нужны только профессионалы. Чтобы подготовить хорошего аппаратчика, требуется 3­5 лет напряженной работы. Новое руководство предприятия, прибывшее из Москвы, резало по живому. Хотя проводить человека достойно и с почетом, как это всегда делалось, для СИБУРа стоило бы копейки. Но кто станет заботиться о будущем, когда прекрасно понимает: он здесь временно...

Вскоре на предприятии появился новый заместитель гендиректора по работе с персоналом. Прибыла она из Тольятти, с родственного завода синтетического каучука, также принадлежащего СИБУРу. Наконец-­то в середине феврале 2011 года был приглашен к ней на встречу. Конечно, ее не интересовало мое здоровье. Главный вопрос – когда я уйду с завода? «Как только подлечусь и получу честно заработанную премию», – был ответ. При трех свидетелях – начальниках отделов – она гарантировала выплату «злополучной» премии. Со своей стороны пообещал сразу же уволиться после выписки из стационара. Что и сделал 2 марта текущего года. Придя за расчетом, узнал, что премии не будет. Директор не подписал приказ. Как сегодня говорят, «кинули». Обидно. Но не за себя. Заводские выплаты по суду превысили мою невыплаченную, но заслуженную премию более чем в тридцать раз. Искренне благодарен своей судьбе, что все так вышло. После увольнения почувствовал себя свободным человеком. Показал своим примером, что биться за себя нужно до конца. Обида и разочарование остались за сотни коллег, которые, отработав на предприятии десятки лет, были выброшены на улицу и не смогли за себя постоять.

Памятка борцам

Одним словом, иллюзии о социальном партнерстве бизнеса, власти и работников растаяли и во мне, и у многих других уволенных с предприятия, как утренняя дымка. И началось это со смены руководства на предприятии. Вновь прибывшие, не зная традиций, а главное – не ценя работников, бездушно начали выполнять все приказы головной компании ради единственной цели: повысить прибыль СИБУРа. Выводы из пережитого неутешительны, и, по­моему, в ближайшие десятилетия проблемы не решаемы в принципе. И все же опускать руки нельзя. Нужно бороться, выдавливая из себя психологию раба.

Это не просто. Тем более, когда нет юридического образования или друзей-­юристов. Игорь Цыбанев, мой товарищ-­юрист – не просто выиграл мое дело в судах, но и спас деловую репутацию, честь и достоинство. Всегда обращайтесь к адвокату. Главное не забывать, что иск принимается судом только в течение месяца со дня увольнения. В своем возражении на наш иск юристы предприятия ссылались на пропуск срока подачи заявления. Но срок продлевается, если вы заболели и представили подтверждающие документы. Как правило, иск должен быть рассмотрен в течение 20 дней. Нужно быть предельно собранным и тщательно готовиться к каждому заседанию, предоставляя четкие обоснованные доказательства, эту обаязанность возложит на вас суд в своих решениях.

Хотя именно работодателю нужно доказывать, что после сокращения определенных должностей они не появились с тем же функционалом, но под другими названиями и, естественно, с другими на этих должностях людьми. Так, когда суд запросил у заводского юриста мою должностную инструкцию и инструкцию нового пресс-­секретаря, то уже на следующее заседание суду был предоставлен приказ о моем восстановлении на работу.

Моральный ущерб доказывать гораздо сложнее. Тут судьи более щепетильны. Моими доказательствами морального вреда (физических и нравственных страданий) и обоснование суммы компенсации за моральный ущерб стало именно противозаконное увольнение. Именно оно явилось катализатором стресса и последующих моих заболеваний, приведших к инвалидности. Подтверждение тому медсправки и заключение МСЭ.

Затраты на лечение возмещаются, если в иске указан материальный ущерб, подтвержденный документально.

Бороться должен не только каждый за себя. Надо объединяться и коллективно отстаивать свои права через прессу, трудовые инспекции, суды. Необходимо срочно создавать на предприятиях независимые от администраций профсоюзы. Менять засидевшихся в них с советских времен лидеров с замыленными глазами и душами. Именно независимые профсоюзы и должны стать реальными защитниками интересов своих членов. Именно профсоюзы на примере цивилизованных стран являются надежным социальным буфером между работником и работодателем, реальным механизмом снижения социального напряжения.

Прекрасно осознаю, что большинство сегодняшних работодателей не приемлют ни критики, ни советов. И все­-таки позволю себе высказать несколько мыслей, исходя из простого принципа: здоровое общество перенесет даже нездоровую критику. Главное, надо постоянно помнить о социальной справедливости. К примеру, при бывшем генеральном директоре, Герое Соцтруда Л.Д. Кудрявцеве, проработавшем на этом посту до 1998 года (35 лет!), соотношение средней заводской зарплаты и зарплаты гендиректора составляло 1:5. Оно было изменено 1:30 при вхождении предприятия в компанию СИБУР и назначении генеральным директором представителя из Москвы.

Сегодня приказ, изданный еще бывшим генеральным директором, о перераспределении 70% фонда заработной платы сокращенных работников среди оставшихся – не работает.

Но есть и другая сторона этой проблемы: производственная безопасность на пожаро­ и взрывоопасном химическом предприятии.

Стоит ли игра свеч?
Встречаясь со своими коллегами, которые также родились, выросли и сегодня живут по соседству с ОАО «Воронежсинтезкаучук», мы обсуждаем положение дел на нашем предприятии. Оно не только не радует, но и вызывает естественное беспокойство. Исходим из свершившихся за последние два года фактов. Оптимизация прошла ускоренными темпами. С психологическими травмами и негативными, в том числе и имиджевыми, последствиями для предприятия и СИБУРа. Лучшие традиции кадровой политики, ее преемственность вырезаны на корню. Профессионалов остается все меньше и меньше. Приходящей на смену молодежи учиться не у кого. И не только профессионализму, но и преданности профессии. А ведь именно люди, проработавшие на заводе десятки лет, зная его историю, ее светлые и трагические страницы, формировали морально-­психологический климат.

Ветераны рассказывали, что достаточно взглянуть на карту возможных зон поражений и масштабов заражения при взрывах и авариях на предприятии – не приведи Господи! – берет оторопь. Мало Воронежу не покажется. Да и постоянно возрастающая угроза терроризма внушает серьезнейшие опасения. Яркий пример – французский город Тулуза, где в сентябре 2001-­го на современном по европейским стандартам химическом заводе в результате взрыва погиб 31 человек, около 6000 – стали калеками; в радиусе 700 м от эпицентра взрыва были уничтожены все строения. Уверен, рано или поздно воронежцы «дозреют» до  осознания грозящей им опасности. И они, как и жители Тулузы, выйдут на улицы с требованием закрыть смертоносное производство. Тем более, что по планам СИБУРа к 2015 году в ОАО «Воронежсинтезкаучук» должно остаться 300, максимум 400 рабочих мест, объем же производства должен вырасти до 350000 тонн полимеров в год. При этом, как и сегодня, сумма перечисляемых предприятием налогов именно в городской бюджет будет составлять в его структуре доли процентов.

Ветеранам совершенно непонятна позиция руководства СИБУРа: зачем вкладывать миллиарды в новое строительство термоэластопластов (ТЭП­50) именно в Воронеже, делая город заложником химии на ближайшие десятилетия? И стоит ли игра свеч? Располагая десятками производственных площадок по всей России, которые вынесены на 15-­20 км за черту городов (имеющих лучшую логистику как по снабжению сырьем, так и по реализации готовой продукции), почему­-то приняли решение все­-таки строить его в центре нашего города.

Если капитализм, то по-­взрослому!

Сегодня о модернизации производства в России не говорит только ленивый. Безусловно, она жизненно необходима. Повышение производительности труда является решающим фактором в конкурентной борьбе, которая многократно усилится при вступлении страны в ВТО.

Однако государство просто обязано ужесточить законодательство по защите прав наемных работников. Начиная с усиления ответственности собственников за невыплату зарплаты или выплату только «черной» и кончая содействием в создании независимых профсоюзов. Смягчающий социальный буфер должен быть и реально работать. Карманные профсоюзы до добра не доведут. Необходимо активизировать работу и трудовых инспекций. Мое неоднократное устное обращение было встречено, по крайней мере, как отвлечение сотрудников от их основной работы. И еще. Если несправедливо уволили один раз, но суд восстановил на работе, то почему нельзя подавать иск при повторном увольнении по тому же приказу о сокращении? Ведь оно же как было несправедливым, так, по сути, и осталось. Суды не должны отказывать в повторном иске при незаконном увольнении! Необходимо увеличить и сумму морального вреда. Деньги – хороший сдерживающий фактор беззакония.

Конечно, в одной статье нельзя охватить все пережитое и увиденное за последние полтора года борьбы. Главное – не молчать. А спокойно выстраивать на предприятиях, в городе, в стране цивилизованные, работающие на интересы всех россиян отношения. 

Анатолий Хабаров

Продолжение темы

Из вопросов, направленных  редакцией руководству ОАО «Воронежсинтезкаучук»:

1. Когда, где и с кем проходило общественное слушание и обсуждение строительства в Воронеже ТЭП-50? Кто принимал окончательное решение? (по сути дан старт большой химии в Воронеже на ближайшие десятилетия.)

2.  Что конкретно даст воронежцам новое производство (дополнительные рабочие места, налоговые поступления в бюджет и т.д.)?

3. Сколько за три последних года уволено работников? Какие действия по отстаиванию их прав предпринимал профсоюз?

4. Как отразится работа нового производства на и так далеко не благополучной экологической обстановке в Воронеже?

5. Насколько надежно с точки зрения производственной безопасности данное производство как для его работников, так и многих других воронежцев (учтен ли печальный опыт трагедий как на самом предприятии, так и в мировой практике)?

Подготовил Виктор Лиходзиевский