«Внутренние» санкции

Работников воронежского «Верофарма» обязали поддержать американские санкции против Российской Федерации. Соответствующее заявление труженики предприятия написали на имя одного из депутатов Госдумы, избранных от региона.

Американская компания Abbott, которая в декабре закрыла сделку по покупке российского фармпроизводителя, предложила его сотрудникам подписать внутрикорпоративный документ с обязательством соблюдать режим антироссийских санкций, введенный США и странами Евросоюза. В российском офисе Abbott утверждают, что это касается только бизнес-связей самой компании и не создаст проблем для сотрудников. Однако возникает несколько «но».

Во-первых, вопрос технический. Например, с начислением заработной платы. Понятно, что если вчера «Верофарм» имел соответствующий договор с банком из санкционного списка, то сегодня он уже расторгнут, а зарплата перечисляется людям на карты другого финансово-кредитного учреждения. Но осенью прошлого года Президент Владимир Путин подписал Федеральный закон, согласно которому человек имеет право сам выбирать, в каком банке обслуживаться.

Закон этот – абсолютно правильный. Сегодня, например, мой работодатель имеет соответствующий договор с банком, входящим в санкционный список. Но я как сотрудник работой этого банка очень доволен. Участие в зарплатном проекте дает мне ряд преимуществ, которые, возможно, сегодня мне не особо нужны, но не факт, что не потребуются в будущем. И я был бы против перевода моей получки в другое учреждение. И если был бы работником «Верофарма», тоже был бы против. И, поверьте, тут же написал бы заявление в бухгалтерию с просьбой перевести мою зарплату в банк из санкционного списка.

И тут возникла бы коллизия. В соответствии с подписанным документом, бухгалтерия не могла бы удовлетворить мое заявление. Но в соответствии с российским законодательством не имела бы права этого делать. Более того, в соответствии со внутрикорпоративными обязательствами я не имел бы права написать такое заявление. Но вот в соответствии с законодательством никто бы не мог запретить мне этого.

И это – только один пример. Наверняка, если покопаться, можно найти массу несоответствий данного документа нормативной базе Российской Федерации.

Из этого вытекает второй вопрос – политический. На каком основании американская компания устанавливает правила, нарушающие законы РФ, в своих подразделениях, расположенных на территории РФ? Разве Россия где-либо заявляла о переходе на нормы США? Разве не бизнес, приходя на территорию того или иного государства, берет на себя обязательства по выполнению норм законодательства этого государства, или я что-то путаю?

Давайте тогда доведем до абсурда: признаем территорию заводов «Верофарм» американской, а их работников – жителями США. Откажем им в социальном обеспечении, бесплатном образовании и медицине – то есть, заставим собственников платить за них по максимуму, как за иностранных граждан. Мне кажется, в такой ситуации Abbott резко пересмотрел бы собственную санкционную политику. Хотя тут возникает вопрос этического толка: а две тысячи работников воронежского завода тут причем? Они, что, должны отвечать за действия своего руководства?

Правда, лично мне Abbott немного жаль. Фарм-холдинг, по сути, это – бизнес-предприятие, не имеющее ничего общего с политикой. И наличие такого документа говорит только о тотальном контроле компании со стороны американских фискальных органов. Да, возможно, тут мы имеем дело с эксцессом исполнителя, но суть, уверен, кроется именно в том, о чем я сказал только что.

Что в этой ситуации можно сделать, чтобы не позволить американским владельцам бизнеса нарушать российское законодательство? По сути, главное уже не сделано – правительственной комиссии в условиях конфронтации с Западом нельзя было давать «добро» на продажу «Верофарма» американскому производителю.

Теперь же остается только следить за ситуацией. Как известно, российские надзорные ведомства реагируют только на нарушение конкретных прав человека, а подписание указанного документа таким нарушением не является. Вот если человека уволят за факт его неподписания – тогда другое дело. Тут и суд работника восстановит моментально, и трудовая инспекция высечет так, что и Обама не поможет.

Но один в поле – не воин. Единичные «восстановленцы», как правило, на рабочем месте после судебного заседания все равно держатся недолго. Вот если бы бумагу отказалось подписывать несколько сотен человек – тогда дело другое. Но тут мы натыкаемся на иную проблему: к сожалению, российский работник не любит биться за свои права. Поэтому подписывает любую ересь, которую ему подсовывают. А в этой ситуации помочь ему ой как сложно…