Шайка препараторов

Будучи частым свидетелем ожесточенных споров о современном искусстве – конкретно, в воронежском его варианте – всегда держу в уме определяющее, на мой взгляд, обстоятельство: представители его (равно как и люди, считающие себя таковыми) талантливы в о-о-очень разной степени. Поэтому под одну гребенку – назови ее «современным» искусством или каким другим – их явно не причесать, и единым диагнозом не объединить.

Легкость «Метаморфозов»

Это я к тому, что бездарность всегда компрометирует идею, будь она трижды безусловной. А в последнее время экспериментаторы сомнительной степени одаренности являют себя Воронежу все охотнее, чем вредят общекультурной, скажем так, ситуации – именно по линии современного искусства. Тем приятнее, что новая выставка «Общество Zuma», открывшаяся на днях в Воронежском центре современного искусства, работает противотоком и добивается прямо противоположного эффекта. А все потому, что ее авторы – Иван Горшков, Николай Алексеев и Кирилл Гаршин – действительно сильные, оригинальные художники, всем и все уже доказавшие.

Глядя на то, что представили ребята в залах ВЦСИ, к чеховскому определению сестры таланта, краткости, хочется добавить еще одну его родственницу – легкость! Которую нужно воспринимать через эпиграф к выставке из «Метаморфозов» Апулея – «...затем, по заведенному в нашей шайке обычаю…» От этой «печки» и следует сплясать, приняв, однако, во внимание пояснение, предлагаемое зрителю релизом мероприятия.

Документ этот напоминает, что год назад Николай Алексеев и Иван Горшков показали в ВЦСИ выставку «Каменная поступь рассвета», которая проработала всего несколько часов. По типу единственного концерта или спектакля. Но и столь малого времени, рассудили художники, вполне достаточно для того, чтобы уловить волшебный момент: искусство оживает непосредственно перед открытием выставки. «И начинает существовать по своим тихим законам. Скульптуры разыгрывают драматические партии так, что неловко быть свидетелем этой драмы. Персонажи портретов вглядываются в пустоту залов, их глаза отрешены, как покойник, ждущий своего воскрешения. Несколько руинированных кусков создают напряжение, тянут композицию выставки на себя, воздух слегка вибрирует...»

Два тела

С вибрациями воздуха и на нынешней выставке все в порядке. Каждый из ее авторов занимает свое автономное пространство, населив его по собственному вкусу, интеллекту и интересу. Сочные, как всегда, скульптуры Ивана Горшкова привлекают симбиозом деформированного безобразия и доброго юмора: жутковатые мягкие игрушки, отсылающие к советским штамповкам как первооснове, садовые идолы иже с ними – в компании абсолютно адекватных райских птичек, «расклеенных» по стенам выставочной площадки. Николай Алексеев создал серый такой зал, поименованный «В океане без компаса» и полный примет освоения водной стихии цивилизацией, «криков» черепах и т.п. – по мотивам научно-популярных советских книг. Наиболее традиционный подход к делу продемонстрировал, пожалуй, Кирилл Гаршин, оставшийся верным себе в плане создания крупноформатной живописи – он вдохновлялся полароидными снимками. Показалось – скорее как анатом.

В целом коллекция выглядит как нечто небывалое, утопичное, но – с плотным драматическим содержимым; ребята говорят, что хотели сделать выставку загадочной, намекающей то ли на тайну, то ли на ее разгадку. Получилось. Причем – при равноценном вкладе каждого. Как дань этому – еще одна выставочная цитата, которых куратор Алексеев подобрал в достатке и со вкусом. «…Поэтому у Гиппократа – своя школа, у Асклепиада – своя, и своя – у Темисона…» Это Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию.

Объясняя же сам факт появления выставки «Общество Zuma», куратор оговаривается: «В каком-то смысле этот поступок иррационален. У выставки есть два тела, оба отражены в названии. Тело А – Общество, тело Б – Zuma...»

Памятник вне эпохи

Посыл, в принципе, очевиден: у любого тайного общества, хоть немного себя уважающего, должны быть принципы и идеалы. Правда, наши художники изрядно иронизируют над этим постулатом, что, собственно, и придает выставке очарование. Которое хочется назвать чудовищным.

– Zuma – маленькая лягушка из компьютерной игры, в которую любят играть те, кому нечем заняться на рабочем месте, – слушаю кураторские объяснения. – Но звучит это крайне загадочно. Образы, с которыми работал каждый из художников, подвергались чудовищным трансформациям – методами оптического увеличения, сжатия, расчленения и коллажирования. В свое время изобретенные Иоанном Липперсгеем и Галилео Галилеем увеличительные трубки, которые могли видеть мельчайшие частички человеческого тела и далеких звезд, дали невероятные результаты. Возможно, что методы препарирования образов, предложенные художниками, тоже раскроют несколько удивительных тайн.

А еще – если возвращаться к общему впечатлению – выставка в целом почему-то напомнила мне некий многофигурный монумент. И даже памятник. Чему? Наверное, каким-то философским подробностям бытия. Причем – почему-то! – вне какой-либо конкретной эпохи. Возможно, «сработали» литературные вкрапления в выставочный контекст, подчеркивающие – одновременно – его необязательность и неизбежность. Ну, например: «Пауль Вильгельм Генрих Лангерганс не был путешественником, авантюристом или сорвиголовой. Он был достаточно скромным, тихим человеком, почти не выходившим из своего подвала. Как-то раз, ковыряясь в поджелудочной железе мертвого человека, он обнаружил небольшой островок, за ним второй, потом третий, пятый, восьмой, тринадцатый, двадцать первый, тридцать четвертый, пятьдесят пятый и далее. В конце концов, его именем был назван целый архипелаг». Вот такие умные глупости – по заведенному в шайке обычаю...

Современное искусство – совокупность художественных практик, сложившихся во второй половине ХХ века. Обычно под современным понимают искусство, восходящее к модернизму или находящееся в противоречии с этим явлением. В России 90-х использовался также термин «актуальное искусство», который во многом схож, но не тождественен по смыслу термину «современное искусство». Под актуальным искусством участники художественного процесса в России подразумевали новаторское современное искусство (в плане идей или технических средств). Актуальное искусство быстро устарело, и вопрос вхождения его в историю современного искусства 20-го или 21-го столетия открыт. Участники художественного процесса в России наделяли определение «актуальное искусство» смыслом, который в свое время приписывался авангардизму (новаторство, радикальность, использование новых техник и приемов).