Газета,
которая объединяет

Совершенно секретно

Рубрика: от
Автор:

Потери личного состава Минобороны в мирное время в период проведения специальных операций стали военной тайной. Такое дополнение внес в соответствующий Указ президент России Владимир Путин.

Разумеется, как на Западе, так и в России на этот шаг отреагировали однозначно: подобным образом глава государства решил скрыть от общественности данные о солдатах, погибших на юго-­востоке Украины. Ну и естественно, подняли вокруг этого неслабый такой шум. Хотя лично мне почему­-то кажется, что Украина в этом вопросе – явление более чем вторичное.

Нет, я ни на секунду не собираюсь спорить с американским Госдепом и либерально настроенной частью российского общества. Наверняка украинская ситуация также учитывалась президентом в момент подписания данного документа. Сам я не хочу ни оспаривать факт пребывания наших военнослужащих в сопредельном государстве, ни подтверждать его – свечку, как говорится, не держал. Но отрицать саму возможность их нахождения там не буду. Однако повторюсь, в контексте внесения подобных изменений в Устав этот момент играет второстепенную роль. В стратегическом, естественно, плане. И вот почему.

Какие данные о боевых потерях были засекречены в России до последнего момента? Только те, которые относились к военному времени. Но военное время в современных политических реалиях – определение анахроничное. Войн, по сути, сейчас нет, соответственно, российская власть обязана была отчитываться по каждой потере боевого состава.

Войн нет, а военные ситуации – есть. Но официально таковыми они не признаются. И не надо считать это «ноу-­хау» исключительно российско­-путинского времени. Те же США, особо критикующие сегодня данные изменения, давным-­давно знакомы с ними: по Конго, Сомали, Индокитаю и многим другим частям земного шара. То есть, где военные действия вроде бы велись, американских солдат, опять же, вроде не было, но они там были и даже погибали. Однако о том, при каких условиях конкретно погибли те или иные военнослужащие, Пентагон родственникам погибших не сообщал: его руководству никогда бы и в голову не могло прийти раскрыть наличие операций в странах, власти которых не давали США права на их проведение.

Но это – их, американское дело. В конце концов, Штаты никогда и не скрывали своей готовности вмешиваться в военные конфликты на территории всей планеты. Сербия, Ирак, Ливия, Вьетнам – список стран, фактически уничтоженных в свое время американской военной мощью, можно продолжать и продолжать. Поэтому вполне естественно, что это государство давным­-давно разработало систему защиты информации о боевых потерях – в том числе в конфликтах, в которых вроде бы США напрямую не участвовали.

У России же до недавнего времени не было необходимости разрабатывать подобные документы. Ну не участвовали наши солдаты ни в каких боевых действиях, и все тут! Зачем при таких раскладах принимать соответствующие нормативные акты? Однако, видимо, события на Донбассе могут в скором времени в корне изменить данную ситуацию.

И речь тут, повторюсь еще раз, не об Украине. Вернее, не только о ней. Да, сейчас имеет место конфликт в Донецкой и Луганской областях, но он, будем откровенными, недолговечен. По крайней мере, заморозится. А вот вызовы, стоящие перед российской армией, изменятся. И смена подходов к данным о потерях Минобороны в мирное время демонстрирует как раз готовность к этим вызовам.

Не обращали внимания на последние новости о начале разработок Россией новых типов техники, которая должна стать не хуже той, что эксплуатируется сегодня НАТО в целом, и США в частности? Я о вертолето­-авианосцах, баллистических ракетах, да о том же приснопамятном танке «Армата», в конце концов! О чем может говорить резкий всплеск появления подобных новостей? Только о том, что наша страна решила по полной программе вступить в гонку вооружений, вернуть себе пошатнувшиеся позиции не только на военном рынке, но и в военной отрасли вообще.

Нужна или нет российскому обществу милитаризация? Вопрос спорный. Но если конкурировать с теми же Соединенными Штатами в этой отрасли, то нужно быть готовыми отстаивать свои сферы военного влияния и за пределами страны – даже там, где официально руководители государства будут отрицать факт наличия российских интересов. А в таких условиях данные о потерях оборонного ведомства даже в мирное время просто не могут быть достоянием общественности. В США это поняли уже давно. Теперь – и в России…