В дефиците – надежда

Топовой новостью этой недели стало заявление директора Института гематологии, иммунологии и клеточных технологий Алексея Масчана, что через два года смертность от онкологических заболеваний в стране может вырасти на 20-30% из-за дефицита препаратов. Достаточно подробное объяснение причин прозвучало в интервью газете «Известия». Там же Масчан рассказал о чрезмерном доверии дженерикам, которые запросто могут оказаться «пустышками», и о советах Минздрава при отсутствии нужных препаратов «использовать альтернативные схемы лечения».

Как только новость облетела интернет-пространство, на арену вышел главный санитарный врач Геннадий Онищенко. Он сообщил, что дефицита препаратов нет и не будет, и даже если это так, то знать людям об этом, мол, нельзя.

Но о дефиците жизненно необходимых лекарств говорит не только Масчан. Чего только стоят уголовные дела в отношении матерей за покупку контрабандных противосудорожных препаратов для детей-инвалидов, без которых те вынуждены умирать в муках! Не так давно и в воронежском сообществе «Фейсбука» активно обсуждался вопрос дефицита специфических препаратов – многие лекарства люди уже не находят в городских аптеках.

В 90-е годы у очень близкого мне человека обнаружили предпоследнюю стадию онкологии. Врачи в клиниках помалкивали тогда, что для лечения рака катастрофически не хватает препаратов. Мы за своего больного платили всем, кто брал, и для него находились все нужные лекарства. Человек выздоровел, а многие потом удивлялись – ремиссия на 25 лет?

А вот вернувшаяся спустя четверть века болезнь уже никаким препаратам не поддавалась. Конечно, рецидив лечится сложнее, да и возраст другой. Но откуда же тогда эти удивленные взгляды врачей, когда они обнаруживали, что ни одно из выписываемых лекарств не действовало даже на скудные доли процентов? Быть может, это и были те самые «пустышки» и «альтернативные схемы», о которых предупреждает Масчан?