Газета,
которая объединяет

Космос одного дня

Ветеран КБХА рассказал о малоизвестных фактах сборки ракеты «Восток» и незапланированной встрече с Юрием Гагариным
Рубрика: Социум№25 (2486) от
Автор: Ольга Бренер

Старейший конструктор КБХА Эдуард Манулиц – теперь один из немногих в Воронеже и в стране, кто имеет прямое отношение к полету Юрия Гагарина. Ту самую третью ступень ракетного двигателя, которая впервые вывела человека в космос, он настраивал собственноручно. Но Эдуард Георгиевич оказался еще и единственным воронежцем, кто участвовал в закрытой встрече с Гагариным в первом Особом конструкторском бюро страны под Москвой после его успешного приземления.

Как воронежские конструкторы готовили к запуску первый в мире пилотируемый космический корабль? Как Гагарин во время взлета эту работу вдруг рассекретил и ввел в замешательство американцев? И почему на обратном пути он не приземлился в космической капсуле корабля, а неожиданно катапультировался? Обо всем этом «Берегу» рассказывает Эдуард Манулиц, отдавший родному КБХА 56 лет.

НА ТРЕТЬЮ СТУПЕНЬ И НА ГОРЯЧУЮ СКОВОРОДКУ

– Я закончил Харьковский авиационный институт по редкой тогда специальности «Жидкостные ракетные двигатели», получил направление в Воронеж. 17 апреля 1959 года стало моим первым рабочим днем в КБХА, которое тогда имело засекреченное название «Почтовый ящик 20». На момент нашего распределения никаких разговоров о полете человека в космос в КБ не велось. Баллистическая ракета уже была запущена. Но двигатель, который смог бы вывести корабль на вторую космическую скорость, еще не был разработан. Сергей Королев, собрав у себя в Особом конструкторском бюро – ОКБ-1 в подмосковном Калининграде (в 1996 г. переименован в Королев – прим. ред.) – совещание ведущих конструкторов страны, поставил вопрос о создании третьей ступени для такого ракетного двигателя в течение полугода. Весь мой дальнейший конструкторский опыт говорит о том, что период от получения техзадания (ТЗ) до серийного производства нового ракетного двигателя (РД) составляет не меньше четырех лет. А здесь – полгода. В общем, все молчали, и Королев предложил заняться этим Воронежу, главному конструктору КБХА Семену Косбергу. Тот пошел ва-банк и согласился. В результате мы все в воронежском КБ попали на горячую сковородку и стали работать сутки напролет. По две-три смены, иногда неделю не выходили за проходную. Спали без кроватей, где придется. Брали что-то в буфете на ночь перекусить – и снова за работу.

«АГРЕГАТ КОСБЕРГ» С БАНТИКОМ

– Уже побывали в космосе Белка и Стрелка, были запущены космические станции «Луна-2» и «Луна-3» с оборудованием для фотографирования обратной стороны Луны. По мере того, как и куда ставились разрабатываемые нами ракетные двигатели, мы понимали, что медленно приближаемся к чему-то принципиально новому. Но никто из нас не знал – как, когда и где это произойдет. Мы лишь видели, что требования к нашей работе ужесточаются. И вот одновременно с созданием РД-105 для «лунной программы» мы получили ТЗ для разработки двигателя с новыми параметрами, который выведет на вторую космическую скорость корабль, пилотируемый человеком. Так, в начале 1960 года мы начали разрабатывать РД-109 для гагаринской ракеты «Восток». Но у нас была колоссальная секретность, и никто не знал о предмете разработок сидящего рядом коллеги.

На самом деле на космодроме Байконур перед стартом ракеты «Восток» ситуация сложилась напряженная. Гагарин в эфире докладывал о последовательном запуске ракетного двигателя: «Первая ступень сработала», «Вторая ступень сработала». Когда подошла очередь сработать нашей третьей ступени, воцарилось полное молчание. Своей проделанной работой, созданием третьей ступени, мы как бы «завязывали бантик» на космическом проекте. И отрабатывали в земных условиях то, что предназначено для выхода в иное пространство. В общем – напряженное молчание, невысокий Косберг пригнулся к земле еще ниже. Но третья ступень включилась, двигатель ракеты запустился. И вот тут Гагарин не выдержал и крикнул в эфир: «Косберг сработал!» Так он нарушил строжайший режим и рассекретил и Семена Косберга, и отчасти нашу работу. Ведь она проходила по «1-му отделу», была строго закрыта. Все документы ТЗ мы брали под роспись. Я лишь знал, что провожу испытания третьей ступени для РД пилотируемой ракеты. Но ни я, ни коллеги не знали дату и время ее запуска. А весь мир не должен был знать ничего, ни одной

фамилии, кроме того что сообщил ТАСС: в космос полетел коммунист, старший лейтенант Юрий Гагарин. Все. В общем, Гагарин из корабля вдруг выдает про Косберга, и американцы, которые уже засекли наш пуск и начали отслеживать полет, пришли в замешательство. Как мы потом узнали, американские коллеги решили, что в СССР разработан особо секретный агрегат под названием «Косберг». Гагарина потом все-таки за такую выходку слегка пожурили.

ОГНЕННЫЙ СПУСК

– С 12 апреля 1961 года я несколько дней работал в том самом ОКБ-1 Сергея Королева под Москвой. Это была просто командировочная рутина, совпавшая с большим днем для страны. Люди в автобусах, метро обнимались, целовались, плакали. 15 апреля я вышел покурить на проходной ОКБ-1 в подмосковном Калининграде. Смотрю – подъезжают одна за другой машины. Выходит Королев, следом – Гагарин. Так, имея в кармане пропуск на территорию сверхрежимного предприятия, я оказался на закрытой встрече с Юрием Гагариным. Ведь когда журналисты на пресс-конференции расспрашивали Гагарина: «Как вы приземлились?», тот, оглянувшись на начальство, ответил: «Нормально приземлился, в плановом порядке». А здесь на закрытой встрече в ОКБ он докладывал среди своих.

На самом-то деле он приземлился не «в плановом порядке» – не в космической капсуле корабля. Он катапультировался. На момент его полета еще не была отработана надежная система спуска. Уже потом ее в ОКБ-1 у Королева дорабатывал наш земляк Константин Феоктистов. А на закрытой встрече Гагарин признался, что самое неприятное произошло именно при спуске. Он был первым человеком, который увидел через бронированное стекло космической капсулы, что происходит с ней при входе в плотные слои атмосферы. Температура этого «шарика-кабины» колоссально повышается. За стек­лом стали появляться языки пламени. А потом огнем был охвачен весь иллюминатор. Гагарин признался собравшимся, что при виде такого огненного зрелища подумал: его полет закончен. Конечно, теоретически все предвидели такой нагрев капсулы при спуске, но никто не предусмотрел его психологического воздействия на человека. Так он решил катапультироваться с критической высоты 7000 метров. И благополучно приземлился на парашюте недалеко от капсулы. А ближе к вечеру я попал на фуршет с Гагариным. И так закончилась моя самая удивительная в жизни командировка.

СРАБОТАЛ

– Именем главного конструктора КБХА Семена Косберга назван один из кратеров на Луне. Но самого Семена Ариевича при жизни никогда не «звездило». Он был очень простым человеком и для всех нас – абсолютно доступным, без тени начальственного апломба. Он помогал рядовому конструктору в чертежах. Подходил к молодому сварщику, брал в руки аппарат и подсказывал, как варить правильно. Вместе с феноменальной эрудицией Косберг обладал феноменальной открытостью. Именно эти его человеческие качества сделали весь наш производственный процесс уникальным – и в стране, и в мире. Да, зарплата по тем временам была неплохая, но нами двигало совсем другое – неиссякаемое вдохновение. Мы работали в Воронеже на полном пределе, но не из-за денег – понимали, что создаем историю, волновались и были счастливы.