Провалы памяти
В субботу, 30 октября, в День памяти жертв политических репрессий воронежцы вспоминали имена погибших и пострадавших в сталинском терроре земляков.
«Молитва памяти» – акция молитвенного чтения имен в России и за ее пределами – проходит в десятый раз и стала всенародной. Но вот в отличие от других регионов, поиск и перезахоронение останков самих расстрелянных земляков в Воронеже приостановлены.
В ВИРТУАЛЬНОМ РЕЖИМЕ
В нашем регионе организаторами «Молитвы памяти» традиционно выступили малые воронежские православные братства во имя свят. Тихона Задонского и преп. Силуана Афонского. Впрочем, «Молитву памяти» поддержали воронежцы разных конфессий, профессий и возрастов. Педагоги, ученые, школьники, студенты, предприниматели, деятели культуры весь день в субботу, 30 октября, читали имена репрессированных земляков и членов семьи на онлайн-площадке акции и в соцсетях. Из-за сложной эпидемиологической обстановки в этом году в Воронеже «Молитва памяти» впервые прошла только в виртуальном режиме.
СВОИМ ХОДОМ
Но в Дубовку все же поехали – каждый желающий своим ходом. Прошла даже панихида. Служение возглавил секретарь Воронежского епархиального управления протоиерей Андрей Скакалин.
Валерий Чекмарев не пропустил ни одной такой поездки и теперь остался единственным на всю Воронежскую область, пережившим сталинские лагеря. Его отец – ведущий инженер Московско-Киевской железной дороги – попал в список врагов народа, был расстрелян в 1937 году и спустя 70 лет реабилитирован. Но в 1938 году девятимесячный Валерик вместе с мамой был этапирован в Темниковские лагеря в Мордовии на восемь лет строгой изоляции. В этом году 84-летний Валерий Львович собрался и поехал в Дубовку своим ходом.
– Год назад на большой конференции я отправил президенту вопрос по реформе выплат репрессированным, которая произошла при главе государства Дмитрии Медведеве. Тогда федеральные выплаты заменили на компенсации из региональных бюджетов. И тем самым разделили бывших «врагов народа» на привилегированных и бедняков. Москвичи получают очень неплохую сумму компенсации, а мы, провинциалы, намного меньше. Но горе-то было всенародным, – говорит Валерий Чекмарев.
ДЕЛО О КОНТРАКТЕ
В Воронеже в сохранении памяти жертв политических репрессий появилась еще одна особенность, и пандемия здесь уже ни при чем. Третий год подряд, начиная с 2019-го, на мемориальном комплексе в Дубовке не происходит перезахоронения останков воронежцев из очередной расстрельной ямы – то, что производилось на протяжении предыдущих 13 лет ежегодно при финансовой поддержке из областного бюджета и в соответствии с проектом «Память» областной комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий.
Раскопки приостановлены в 2017 году в связи с тем, что по инициативе руководства областного краеведческого музея, выступавшего заказчиком работ, поисковое объединение «Дон» было включено в реестр недобросовестных поставщиков. Затем летом 2019-го руководителю поискового объединения Михаилу Сегодину Ленинский районный суд Воронежа вынес приговор по делу о покушении на мошенничество. Процессуальная суть этой запутанной истории состоит в том, что поисковики «Дона», продолжая многолетний поиск останков жертв политических репрессий, летом 2016 года начали эту работу раньше заключенного с краеведческим музеем контракта, провели, как обычно, за свой счет, а затем, подав заявку и получив контракт на 200 тыс. руб., предоставили по ним отчет об уже проведенных ранее раскопках. Руководство музея тогда отказалось оплачивать эту работу.
– А никаких денег изначально никогда и не выделяется. Это знают все, и так происходило всегда. Работы по поиску ежегодно начинались еще ранней весной и не ограничивались временными рамками контракта в две недели. Ведь каждый раз нам предстояло обследовать значительную территорию, обнаружить захоронения – и все это нужно было успеть сделать до самой даты памяти жертв политических репрессий, 30 октября, когда в Дубовке традиционно происходило перезахоронение. Но в 2016 году краеведческий музей с контрактом затянул позже 30 октября. Мы его
получили, когда все работы, само собой, уже были проведены. Так нас отстранили от раскопок, пытаясь заменить на других, – комментирует «Берегу» Михаил Сегодин.
ГИЛЬЗЫ НА МЕСТЕ
Подряд на один год действительно был передан другим поисковикам.
– Три года назад они смогли откопать 70-ю расстрельную могилу, произошло перезахоронение, и на этом все застопорилось. Но мы с Вячеславом Битюцким наблюдали, как работали эти новые поисковики. Они раскопали расстрельную яму, извлекли останки и сложили их в администрации Сомово, до перезахоронения. А на месте раскопок валялась часть обуви с человеческих останков, несколько откопанных гильз. Ни в коем случае такие артефакты нельзя вот так бросать! Это все надо было собрать, подсчитать, записать. Вот поисковики «Дона» работали очень профессионально, каждый найденный фрагмент пропускали сквозь руки. А теперь в итоге – никаких перезахоронений третий год нет вообще, – комментирует «Берегу» заместитель председателя воронежского отделения общественной историко-просветительской правозащитной организации «Мемориал» (включен Минюстом РФ в реестр организаций – иностранных агентов) Валерий Чекмарев.
ВОПРОС ФУНКЦИОНЕРОВ
Между тем, как пояснил «Берегу» сам руководитель воронежского «Мемориала» (включен Минюстом РФ в реестр организаций – иностранных агентов) Вячеслав Битюцкий, средства из областного бюджета на раскопки и перезахоронения выделяются регулярно.
– Городская и областная власть всегда очень ответственно относилась к этой процедуре и к самой обязанности государства чтить память жертв политических репрессий. Но областной краеведческий музей, выступающий заказчиком этих работ, больше не открывает торги на проведение раскопок с поисковыми организациями. И все это к большой политике не имеет никакого отношения. Всего лишь вопрос местной недоработки отдельных функционеров, – говорит Вячеслав Ильич.
Областной краеведческий музей на официальный запрос редакции свою позицию пока не предоставил. Судебная тяжба после выигранной апелляционной жалобы Михаила Сегодина сейчас продолжается в областном Арбитражном суде.
КСТАТИ
Со времени обнаружения в Дубовке расстрельных схронов были эксгумированы и перезахоронены останки 3285 репрессированных воронежцев. По оценкам Вячеслава Битюцкого и самих поисковиков, всего в 1937–1938 годах здесь было сброшено больше 10 тысяч расстрелянных людей. То есть шесть тысяч, а то и больше уничтоженных в машине репрессий воронежцев до сих пор остаются брошенными по расстрельным ямам и не перезахороненными по-человечески.
