Газета,
которая объединяет

Тетрадь из окопа

Рубрика: Колумнистика№ 63 (1490) от
Автор: Анна Жидких

Эта дата, сегодняшняя – всегда в тени 9 Мая, великого праздника Победы, по праву получившего негласный статус всенародного. Возражений тут, естественно, быть не может: значение майского Дня, который иначе как с большой буквы рука писать не налегает, переоценить невозможно. Но ведь дожили до него далеко не все защитники нашей родины…

Двадцать второе  июня официально объявлен Днем памяти и скорби. Всенародным днем поминовения тех, кто не дождался конца войны. Ведь память о них – вот-вот исчезнет. Да, останавливаемся мы при случае перед братскими могилами и обелисками. Охватываем беглым взглядом фамилии героев, перечисленные в бесстрастный столбик – и идем дальше. Как людей во плоти, отдавших самое дорогое Победе, солдат и офицеров Великой Отечественной помнят – в лучшем случае – только родственники одного с ними или последующего поколений. Однако дальше все обрывается: молодежь если и знает, что дед или прадед погиб на войне – кроме этого факта его судьбой не интересуется. А судьбы были – какие яркие!..

Есть в моей журналистской практике очень досадный прокол. Насколько он небезобиден, мне понятно только теперь, по прошествии лет, наверное, пятнадцати. А то и больше: я тогда только начинала работать и в многообразии «культурных» тем ориентировалась не особо успешно. И вот – какая-то живописная выставка непризнанного гения (по-моему, даже на подпольной квартире, а не в нормальном выставочном зале). Редкие выступающие, немногочисленные аляповатые работы по замызганным стенам, несвежий автор, чрезвычайно гордый интимностью происходящего... Я же – вся во внимании, при исполнении. А тут вдруг кто-то отвлекает: «Простите, вы из газеты? Не посмотрите рисунки?» Человек (вспоминается, что очень молодой) протягивает страшного вида тетрадку. Не просто грязную и мятую, а, показалось, полуистлевшую. «Это рисунки моего деда, который воевал с первого дня войны и погиб в последние ее месяцы. Сослуживцы передали родным его вещи, среди которых был и этот альбомчик». Я, конечно, «посмотрела». С огромным интересом. И понятным трепетом. Но, придавленная величием момента, не нашла ничего умнее, чем посоветовать: «Отнесите это в музей. Пусть специалисты разбираются». До сих пор помню, как странно посмотрел на меня собеседник. В какой музей? К каким специалистам его посылают?..

Ах, если бы тот незнакомец (хотя бы имя спросила!) каким-то чудом «набрел» на эти строки! И если бы бесценная тетрадка в клеточку из окопов осталась до сих пор целой и невредимой! Там, по сути, были рисованные (синий и простой карандаши) репортажи с фронта. Солдаты около землянки, возле боевого орудия, на полевой кухне… Остро схваченные моменты армейских буден – подлинные лица, подлинные события. Непридуманная война. Попадись эта летопись мне сейчас – все сделала бы собственноручно не только для того, чтобы найти ей достойное применение. Но и для того, чтобы узнать и рассказать о судьбе автора. Безусловно, талантливого художника «из народа» и не менее талантливого хроникера повседневности. Это ж надо – на войне еще и рисовать! И тетрадку эту самую годами таскать за собой по фронтам.

Случай – особый, конечно. Но уверена – не единственный. Среди тех миллионов, которых официальная статистика никак не сосчитает, наверняка было много по-настоящему талантливых людей. Почему их скромные потомки должны головы ломать, куда отнести те самые «фронтовые тетрадки»? А ведь чьи-то «тетрадки» материализоваться физически не могли: сколько гармонистов от Бога прошло по фронтам, поэтов, певцов! Да и обычные люди, которые все до одного были необычными (обстоятельства!), заслуживают того, чтобы о них оставили живые, полнокровные воспоминания – хотя бы по нескольку страничек…

Поисковики упорно ищут останки советских воинов, за что им низкий поклон. Старшеклассники собирают материалы для школьных музеев, «эксплуатируя» одних и тех же ветеранов. Их же приглашают на встречи на общегородские тематические мероприятия, чествуют так, как эти люди того заслуживают. Внимания войне уделяется вроде много, но относительно павших справедливость – нет, не восторжествовала. А ведь поэт Григорий Поженян – советский, между прочим, классик, бывший разведчик и фронтовой корреспондент «Красного черноморца» – настаивал: «Тех, что погибли, считаю храбрее…»

Уверена: если бросить клич в народ с просьбой поделиться информацией о родных, не пришедших с войны (только не казенной, а – бытовой, человеческой), можно издать замечательную Книгу памяти. Которая будет интересна так же, как любая человеческая судьба, любой человеческий характер. И тогда 22 июня мы будем точно знать, за кого, кроме родного дедушки, ставить заупокойные свечки…