Газета,
которая объединяет

Генерал воронежского сыска

Леонид Горкин стал один из лучших оперативников и руководителей розыска за годы существования региональной милиции
Рубрика: от
Автор:

3 сентября Леониду Дмитриевичу исполняется 80 лет. Он по­прежнему бодр, подтянут и в курсе всех последних новостей и событий, связанных с правоохранительными органами. Более того, по мере возможностей старается делиться собственным опытом с нынешним поколением борцов с преступностью – активно участвует в работе Совета ветеранов Левобережного отдела полиции, в котором с 1963 по 1971 гг. возглавлял сначала уголовный розыск, потом стал заместителем начальника по оперативной работе и, наконец, руководил всем РОВД.

Яркая карьера Горкина – от инспектора уголовного розыска до руководителя областной службы воронежского сыска, а затем – начальника всей смоленской милиции, базировалась не на родственных связях или мастерстве политической демагогии. За плечами генерал­майора – сотни раскрытых убийств, грабежей, изнасилований. В его активе – эффективная кадровая работа, умение распределять задачи между подчиненными, в соответствии с их личными навыками и возможностями. В век печатных машинок и цветных флажков на бумажных картах он сумел выстроить свою собственную информационную систему, позволявшую держать под контролем как уголовный мир, так и исполнительскую дисциплину сотрудников.

Наш «Гоцман»

Леонид Дмитриевич – великолепный психолог­практик, умевший выстраивать отношения не только в коллективе, но и при получении оперативной информации: и от добровольных помощников милиции, и даже – от воров в законе.

Последнее удавалось ему не потому, что кто­то боялся гнева сыщика: просто Горкина уважали. Его принципы общения с уголовным миром были просты и понятны: тот, кто совершил преступление, должен сесть за это в тюрьму, а тот, кто отсидел свое, имеет полное право стать полноценным членом общества.

Более того, он никогда не унижал задержанных. Люди всегда оставались для него прежде всего людьми, а уже потом – подозреваемыми и преступниками. Не случайно, бывало, убийцы сами приходили к нему с повинной, не дожидаясь розыска и ареста. А те, кто, «благодаря» Горкину, отправились в места не столь отдаленные, освободившись, нередко первыми протягивали ему при встрече руку. Без преувеличения можно сказать, что Леонид Дмитриевич – это наш воронежский Давид Курлянд (знаменитый одесский следователь), чей образ воплотил в роли Давида Гоцмана актер Владимир Машков в фильме «Ликвидация».

Проблемы и корни

Истории из его жизни – не просто будни уголовного розыска, но и своего рода памятка для сыщиков сегодняшнего дня. К полиции, кстати, у Горкина особое отношение. Хотя весь свой трудовой век он и проработал в милиции, переименование органов внутренних дел у него неприязни не вызывает.

– Основы уголовного сыска были заложены еще в царской России, сыскной полицией, – поясняет Леонид Дмитриевич. – И многое из ее опыта стало ценнейшей базой для нас, советских оперативников.

Но вот целый ряд аспектов в реформировании Министерства внутренних дел за последние десятилетия Горкин считает ошибкой.

– Разваливать уголовный розыск начали еще при СССР, – убежден он. – С момента прихода на пост главы МВД Щелокова. С того времени начали «оттирать» с руководящих постов профессионалов, подменяя их «нужными людьми». Вместо решения реальных проблем стали уходить в демагогию, политиканство. Помню, как­то на совещании мне один большой начальник рекомендовал использовать в оперативной работе информацию, полученную не от преступников или их подельников, а от комсомольских работников!

– Сейчас к полицейским предъявляется очень много претензий за коррумпированность. Почему раньше ситуация была иной?

– Потому, что в ходе структурных изменений в систему МВД пришла работать масса непрофессионалов, набранных по принципу личной преданности руководителям или блата. Те, в свою очередь, начали тянуть в милицию родных людей, и т.д. Во­вторых, конечно, воспитание: общество с детства ориентирует человека на то, что главным критерием успешности любых его действий является сумма получаемых доходов. В­третьих, полностью дискредитировала себя система ответственности. У нас человек крадет мешок картошки и садится на пять лет в тюрьму. А другой незаконно выводит из страны миллиард долларов и, в худшем случае, получает условный срок. В лучшем – вообще не становится фигурантом уголовного дела, потому что  делится со всеми теми, кто должен его уличить, сформировать доказательную базу и осудить. Раньше же люди банально боялись даже намека на взятку, потому что понимали: если что – «десять лет с конфискацией имущества».

Первое убийство

Что касается деталей своей работы, то Леонид Дмитриевич подчеркивает: успех – это всегда комплекс предпринятых мер, среди которых на особом месте – сбор оперативной информации. Чтобы получить к ней доступ, еще молодой инспектор уголовного розыска Горкин, работавший тогда в Центральном РОВД, умело устанавливал контакты с людьми, работающими в тех местах, где могли бывать криминальные элементы. А ведь порой для раскрытия преступления бывало достаточно узнать, кто и с кем ушел вместе из ресторана.

Свое первое дело по расследованию убийства Леонид Дмитриевич помнит очень хорошо.

– У красного корпуса ВГУ на проспекте Революции обнаружили неопознанный труп с ножевым ранением в сердце, – вспоминает Горкин. – В 10 вечера выехали туда. Стал думать: кто может помочь? А незадолго до этого ко мне приходила некая Клава и рассказывала, что общается с уголовником Вадимом Дорофеевым, который живет рядом с местом убийства. Я зашел к этому Вадиму. Он лежит, читает. Говорит, весь вечер был один. А на столе селедка порезанная, лежат четыре вилки. Тогда я пошел к Клаве, рассказал про убийство и спросил, не поедет ли она в морг, взглянуть на тело. Она согласилась, и в 3 часа ночи мы были там. Убитого она узнала по грязным кальсонам, которые видела, когда сидела за столом у Вадима. И рассказала, что, кроме этого мужчины по кличке Балабон и Дорофеева, с ними был еще некий Марат. Тот жил на ул.Чайковского. В 4 утра мы были у него. Он сидит в пальто, скандалит с женой. Даже не стал отпираться: оказалось, что его супруга, пока он сидел в тюрьме, крутила с Балабоном роман. Марат его стал в этом упрекать, а тот – лишь расхохотался в лицо. За что и получил ножом в грудь.

В капитаны – за один год

Кстати, Леонид Горкин ходил в старших лейтенантах вместо положенных трех лет – только год. Внеочередное звание получил в Левобережном отделе за раскрытие резонансного для Воронежа убийства.

– Оно произошло на катке авиазавода. Мальчик катался на льду и вдруг упал замертво: он был убит ударом ножа в сердце. В городе началась паника. В отдел звонили из горкома и обкома партии. Люди боялись водить детей на катки. И мы приняли решение: допросить всех, кто катался в тот вечер. А это 300 человек. Мы трое суток не выходили из отдела, не спали, обросли щетиной. Надо отдать должное родителям допрашиваемых – все вошли в положение и не мешали нам работать с их детьми. И вот на одном из допросов стало ясно: группа мальчишек баловалась, и один из них катался с вытянутым в руке ножом. Погибший просто невольно на него напоролся во время движения… После этого в отдел приехал начальник УВД области и поздравил меня с присвоением внеочередного звания.

Бывали, казалось, и абсолютные «висяки», как, например, убийство у дороги от Машмета на Масловку, где нашли задушенного мастера с завода ГОО. На ограбление дело не тянуло – у убитого ничего не пропало. Выяснили все его контакты. Установили, что в Масловке у него была женщина, с которой он регулярно встречался в рабочее время. Но того, кто мог женщину ревновать, не оказалось. Тупик. И тут Горкин вспомнил, что в день убийства начальник вытрезвителя докладывал ему о том, что число пьяных превысило количество коек в заведении. И тогда спавших мужчин вывезли в лесополосу к Масловке и аккуратно сложили в траву. Леонид Дмитриевич велел срочно найти их всех и допросить. Результат не заставил себя ждать. Как оказалось, один из пьяниц проснулся рано утром и с раскалывающейся головой, дрожа от холода, пошел в Воронеж. Навстречу ему, чуть ли не вприпрыжку, мчался в Масловку радостный от предстоящей любовной встречи мастер. И вот эта радость стала для того роковой. Мучающийся с похмелья мужчина так возненавидел его, что без слов схватил за горло и сдавил. И тут же ушел, даже не узнав, что убил человека.

Быть человеком

В завершение встречи Горкин рассказывает один из самых грустных случаев в своей практике – про вора в законе Ваньку Дурака.

– Это только кличка такая была, – поясняет Леонид Дмитриевич. – На самом деле был Ванька совсем не дурак. Отсидел он 10 лет в Магадане и пришел ко мне, как к начальнику Левобережной милиции, за пропиской и трудоустройством. «Хочу, – говорит, – лекальщиком быть. Рисую я хорошо». Я дружил в то время с директором завода ГОО Владимиром Мачулой. Позвонил ему, попросил за Ваньку. Он через пару дней пришел ко мне – счастливый, гордый: «Меня, – рассказывает, – директор завода лично принял. Я себя, хоть и после тюрьмы, а человеком почувствовал». Работал он хорошо. А через некоторое время пришел ко мне с женщиной, объяснил, что хочет жениться и просит, чтобы я их поздравил и благословил. Я искренне порадовался за них – очень они были счастливы!

А месяца через три на ул.Менделеева мы находим труп вора, который был в группировке «сук», тех, что на зоне сотрудничали с администрацией. И в колонии этой «сучьей» как раз Ванька сидел. Я пошел к нему поговорить, но дома не застал. А через пару дней заваливает он сам в отдел – вместе с женой и большим мешком за плечами. Сели мы, и он говорит: «Леонид Дмитриевич, я ценю вашу порядочность, поэтому пришел. Я убил этого «суку». Вещи взял – отправляйте меня в тюрьму». И рассказал, что шел домой с работы, встретил компанию. Был среди них и убитый. Он Ваньку узнал и стал над ним издеваться: помнишь, мол, как мы тебя били и унижали на зоне?! Ванька не выдержал, выхватил нож, но хотел лишь обидно того ранить – в зад. Да промахнулся, попал в паховую артерию. Ванька ушел и утром узнал, что раненый умер от потери крови… Подследственность преступления была не наша. Я пошел к прокурору и попросил: давай не будем его задерживать, пусть ждет суда под подпиской и хоть какое­то время поживет с молодой женой? Тот согласился, и Ваню мы отпустили домой. Я потом и председателя суда просил смягчить наказание. Дали по минимуму, но целых 8 лет. А спустя время я узнал: не вернется уже Ванька к жене – в колонии он умер.