Соло на саксе

Главный джазист страны Игорь Бутман приезжал в Воронеж для участия в «Джазовой провинции». Первым пунктом программы значился, естественно, концерт его квартета в филармонии, но только этим выступлением дело не ограничилось. Мэтр жанра подарил полтора часа своего драгоценного времени воронежским журналистам, оказавшись собеседником словоохотливым и демократичным.

Не все откровения маэстро хочется воспроизвести – в частности, нет желания тиражировать высказывания о Сергее Курехине. Гении, по признанию Бутмана, но… Зато как приятно было слышать о том, что музыканты коллектива обращаются к своему художественному руководителю с любыми житейскими вопросами – и он их обязательно решает!

Ответственность, а не бремя

Для начала мы поинтересовались, как известность помогает Игорю продвигать джаз в России. И не давит ли бремя «белого человека» – джазмена номер один?

– Это бремя хорошее, поэтому оно не давит, – отвечал московский гость. – А как продвигать джаз? Мы его играем. Стараемся делать это в различных вариантах: ездим с гастролями по стране и за рубежом, много выступаем, выпускаем джазовые пластинки. Благодаря тому, что есть известность и понимание того, как и что надо делать, международный опыт, пытаемся соединить джазовых артистов из России с артистами других стран – в частности, с нашими американскими коллегами… А вот если не о бремени говорить, а об ответственности – она давит! С одной стороны, есть доверие людей. С другой – быть единственным, самым первым и самым известным, может, и хорошо, но – недальновидно, мне кажется. Хочется, чтобы здоровая конкуренция росла. Чтобы было с кем сотрудничать не только в мире. Чтобы в России работал не один музыкальный герой, а много – это тоже вдохновляет. И герои есть – не только среди взрослых, достаточно активных музыкантов, таких как Даниил Крамер, Андрей Кондаков, Давид Голощекин, Анатолий Кролл… Появляется хорошая молодежь. И мы работаем ради того, чтобы как можно больше людей полюбило нашу музыку – современную, динамично развивающуюся. Но требующую очень серьезного подхода к тому, как ты ее делаешь.

– Что за подход такой особый?

– Многие музыканты, как молодые, так и не очень, считают, что если они научились немножко импровизировать, играют пару-тройку стандартов и высокопарно говорят о джазе – уже могут выходить на большую сцену. Их концерты служат, конечно, не очень хорошую службу нашему искусству. Поэтому мы стараемся поднять планку. И если у академических музыкантов такая планка есть – Моцарт, Бетховен, Шопен, Гилельс, Рихтер и так далее – то в джазе выдающихся мастеров не так много. Особенно в России. Поэтому мы должны вдохновлять артистов на свершения. А не принимать как данность, что если он назвался словом «джазовый музыкант» – это априори супер, здорово. Люди даже не понимают, что такое джаз. Что такое гаммы, секвенция, гармония, композиция, интонация… И в этом плане – да, на мне ответственность лежит. Надо продвигать идеи джазового искусства, вдохновлять людей, растить молодежь, которая видела бы: качественная музыка, качественное исполнение действительно способны пробить дорогу на Олимп.

Человеческое – не чуждо

– Вы вот про молодежь упомянули – а сами-то в детстве из-под палки ходили в музыкалку? Или вам это нравилось?

– Нравилось. Но ходил из-под палки.

– Сегодня вы – мирового уровня саксофонист, но предела совершенству, как известно, нет. Так что способно чему-то еще вас научить?

– Все! Общение с коллегами – часто. Но, понимаете, я – самый главный себе критик. Что-то играю – знаю: это – получается хорошо, а это – не получается. И тут мне надо работать. И, в принципе, работать очень много… Мне кажется, чем больше работаешь, тем меньше шансов ощутить себя совершенным: все время будет казаться, что совершенство – где-то на подходе. И я, конечно, не останавливаюсь, чтобы хоть как-то к нему приблизиться.

– Но ведь не только музыкой вы занимаетесь? У всех на памяти ваше участие в ледовом шоу – что, сейчас-то на коньках катаетесь?

– Катаюсь, конечно. Не далее как вчера катался – вместе с клюшкой. И вместе с министром обороны.

– Новым или бывшим?

– Но-о-овым! Зачем нам с бывшими кататься? А фигурное катание ушло. Но если Илюша Авербух позвонит и что-то такое предложит – отзовусь.

– А где время на все взять? При вашей занятости?

– Да времени-то много, понимаете? Мы столько его тратим на всякую ерунду! Телевизор, кофе, чай, перекусы…

– Вы обходитесь без кофе и чая?

– Как раз наоборот! Если бы не ел, не пил – давно бы достиг совершенства.

– А если без шуток: есть у вас еще какие-то несерьезные увлечения? В том смысле, что музыка – дело очень серьезное.

– Все остальное – несерьезно… Но если действительно без шуток – да все серьезно! Взять мою общественную деятельность, занятия спортом – я ж не только в хоккей играю. В футбол  тоже, в настольный теннис. Книги читаю, могу посидеть с друзьями под пиво, как было вчера в поезде по дороге в Воронеж. Ничто человеческое мне не чуждо. Но – в меру.

Надо объединяться

– Вы рассеянный человек? Творческие люди этим отличаются…

– Да, есть такое: могу думать о музыке, когда надо думать о чем-то другом.

– А саксофон воспринимаете как одушевленное существо? Он живой для вас?

– Мертвый! Которого нужно оживить. Искусственное дыхание сделать… Вообще-то это инструмент – и только. Какое-то время, правда, я с ним спал. Сейчас уже не сплю. Да и саксофонов теперь много; в Воронеж я привез три.

– Любимый есть?

– Нет. Они все любимые. Это, знаете, как в анекдоте. Человек пришел к раввину и жалуется: «Хочу кушать, но у меня две курочки, белая и черная». «Убейте черную, – звучит совет, – и съешьте». «А тогда белая будет скучать». Через неделю опять встречаются, раввин спрашивает, что и как. «Убил черную», – говорит человек. «Но теперь же белая скучает». «Да и Бог с ней…»

– Почему вы прежде в Воронеж с «Джазовой провинцией» не приезжали?

– Когда задают подобные вопросы – как-то забывают, что у нас страна – капиталистическая. У меня могут быть какие-то творческие предложения, но у меня есть и свой оркестр, которому я должен платить зарплату. Не заплатишь – они меня тут же бить начинают. Поэтому… могу я себе позволить пробрасывать финансовые положения? Бывает так, что не могу. При всем уважении, при полной поддержке той же замечательной «Джазовой провинции». К тому же я знаю, что не приедем в какой-то город мы – приедут другие известные музыканты, хорошие артисты, обязательно. Джазовая община такова, что все должны помогать друг другу – несмотря на то, что у каждого свои интересы, свои фестивали, свои амбиции. Но вместе мы делаем одно дело. И нас не так много – джазовых музыкантов, джазовых промоутеров. И поддержка у нас не такая мощная. Пока. Поэтому надо объединяться.

Неча на президента пенять

– А почему ж поддержка – не мощная? Ведь вас президенты слушают.

– Президенты, во-первых, слушают не только меня. Им есть кого поддержать. А мы должны сами доказать, что чего-то стоим. И мы доказываем. Той же «Джазовой провинцией»; в партийных, например, кругах говорят, что это здорово. Но всему свое время: пока есть проблемы учителей, бюджетников и так далее – джаз должен рассчитывать только на себя. Все зависит от того, как мы играем. Важно, что много людей нас понимает: будет общественный резонанс – будут, соответственно, желающие вложить деньги, стать соучастниками замечательного процесса. Поддержать и джаз, и Мацуева, и гимнастов, и Авербуха, и какой-то маленький театр – любое хорошее начинание. Вот чего надо добиться. Чтоб экономика в нашей стране была сильной, а мы, как музыканты, давали бы качество. Выходили бы на мировой уровень. Тогда и президент увидит: да, у нас не только Бутман играет на саксофоне! Но 25-тысячная армия, которую надо поддержать. Потому что эти люди стремятся играть на высочайшем уровне.

– Для выступления перед президентами специальная программа отработана?

– Конечно, мы стараемся играть те вещи, которые у нас лучше получаются, самое-самое. Есть проверенные композиции, вызывающие у публики яркие впечатления.

– В политику пойти планов нет?

– Я был доверенным лицом кандидата в президенты, состою в «Единой России», член высшего совета, но… В политику идти не хочу. Это еще более ответственное дело, чем мое сегодняшнее. И я не уверен, что буду в нем так же хорош, как в музыке. У меня есть какие-то свои рычаги, чтобы позитивно влиять на процессы, скажем, в музыкальном образовании, культуре. Самое ужасное, когда люди говорят, что им мешают Министерство образования, Министерство культуры. А на самом деле многие вопросы, которым по 35 лет, решаются на местах в момент, за минуту! Косное мышление: за нас все должен решить президент. Или министр образования. Или Дума… Вот, ко мне обратились: «Не могли бы организовать профсоюз музыкантов?» Зачем? А чтобы люди вступили в этот профсоюз – и начали получать деньги от государства. На поддержку их штанов. Но когда я сказал, что надо сдать членские взносы – ой! Такой профсоюз нам не нужен! Мы еще не вышли из Советского Союза, но уже хотим жить в Америке, где деньги раздают... Так что в политику я – нет, не хочу. Таких еще дров наломаешь! А музыкант – дурак, с него взятки гладки…