Газета,
которая объединяет

Любовь Казарновская: «С Паваротти мы такое творили!»

Рубрика: Культура№ 128 (1556) от

Недавно в Воронежском концертном зале (бывший театр драмы) с программой «Дороги любви» выступила оперная дива, звезда мировой величины Любовь Казарновская.

Певица, обладающая уникальным сопрано, исполнила для поклонников арии из всемирно известных опер, а также русские и итальянские романсы о любви. После концерта Любовь Юрьевна пообщалась с журналистами.

Сволочная профессия

– Любовь Юрьевна, вы уже больше 30 лет на сцене. Как удалось так долго продержаться в этой «сволочной», как вы ее называете, профессии?

– Она сволочная потому, что не дает расслабиться ни на одну секунду. Оперному певцу нельзя встретиться с друзьями и выпить винца, ведь это может сказаться на голосе. Кроме вина, мы не можем употреблять острую пищу. В общем, никакой жизни, кроме служения искусству! Мы в этом смысле рабы. Но, несмотря на это, наша профессия самая прекрасная! Но только когда ты знаешь, ради чего трудишься, пашешь… Творческий процесс дает движение вперед, толкает тебя на что-то новое, неизведанное. Мы поем не только голосом, но и эмоциями, мыслями.

Увы, молодые начинающие артисты не думают о духовном и творческом росте. Для них это просто карьерная лестница, по которой они карабкаются. Для молодежи важен контракт здесь и сейчас, важен пиар и погоня за деньгами. И это страшно. Они забыли о служении искусству.

– Как же пробиться молодым талантам, если нет тугого кошелька и связей?

– Трудно. Ко мне приходит очень много талантливых ребят, я им чем могу помогаю. Вожу на прослушивания, даю мастер-классы. Самостоятельно ничего не сделаешь, это факт. И действительно, в сегодняшних реалиях побеждают те, у кого отличный пиар и тугой кошелек. Те, у кого есть продюсер или «папик». А тем, у кого есть совесть и представление о том, что такое творческий процесс – им, конечно, трудно. Так было всегда, а сейчас особенно.

– Вы как-то говорили, что в оперной среде интриг еще больше, чем на эстраде.

– Не меньше – уж точно. Когда упал железный занавес, все поехали за границу – Россия, Корея, Китай… Рынок! Поэтому, если за тебя берется мощный продюсер, ты будешь выполнять его приказы беспрекословно. Скажет раздеться – разденешься, скажет коллегу предать – предашь. Потому что ты должен делать карьеру, а за твоей спиной стоят еще 10 человек, которые претендуют на твое место. Вот такая грязная сейчас среда у нас. Тех, кто идет к публике с чистым сердцем и чистой совестью, всячески стараются «вытравить» со сцены.

– В связи с этим оперные певцы и певицы, наверное, друг друга недолюбливают?

– Не то слово, дорогая моя!

«Муж и сын – мои друзья по жизни»

– Любовь Юрьевна, как вы относитесь к шоу «Голос»?

– Оно поможет только тому, кого «зацепит» продюсер и начнет раскручивать. Ровно так же, как было с «Призраком оперы» и «Фабрикой звезд». Без человека, который станет в тебя вкладывать деньги, возить на конкурсы и фестивали, ничего не произойдет. Даже если ты засветился на Первом канале.

– Говорят, что у женщин с сопрано ярко выражены лидерские качества. В семье вы главная?

– Я бы не сказала. В семье у нас с мужем тандем. Каждый из нас на своем месте. Где-то он выходит вперед, где-то я. Он знает, как трудно в нашей профессии «выжить» и всегда меня поддерживает. Если у меня плохое настроение, что-то не ладится, я «вся в грустях», он не начинает со мной собачиться, а всегда говорит: «Tomorrow is a new day». Что означает: «Утро вечера мудренее». Муж и сын – мои друзья по жизни.

А вот в профессии я лидер. Я не позволю себе выйти на сцену не готовой, не уверенной в себе на сто процентов. Понятно, что мы носим свой «страдиварий» в себе. Не поели, недоспали – голос на все отвечает. Главное, чтобы я внутренне была готова, чтобы знала, что я несу публике. Если я несу «сырой» товар, публика это считывает. Я должна в репертуаре купаться, я должна быть абсолютно свободна. Здесь я лидер и перфекционист, не признаю компромиссов. Больше всего на свете меня раздражает непрофессионализм. И сына учу этому. Мой сын – скрипач, и я, глядя на него, вижу, как он погружается в музыку, растворяется в ней.

Самые чувствительные персонажи

– Еще вы как-то сказали, что обладательницы сопрано – самые истеричные...

– Дело в том, что итальянская опера написана для высоких голосов. Два самых чувствительных персонажа – сопрано и тенор. Поэтому между ними бывали такие стычки! Великая шведская оперная певица Биргит Нильсон – обладательница драматического сопрано, пела с одним из лучших теноров мира Франко Корелли «Турандот». Корелли сказал ей: «Не перетягивай верхнюю ноту дольше, чем я!» Она взяла и перетянула. А он укусил ее за ухо! На сцене!

– А вам знаменитые теноры не грозились откусить ухо?

– Я вспоминаю, как пела с Паваротти «Паяцы» и «Тоску» на сцене нью-йоркского Metropolitan Opera. «Паяцы» – опера, где тенор царит, сопрано Недда (она же Коломбина) должна быть растворена в нем. И я думаю: «Как я буду с ним выступать, ведь он и так царит – это же Паваротти!» И вдруг за пять минут до начала спектакля раздается стук в мою гримерку и я слышу на итальянском: «Люба, это Лучано». Я открываю, Паваротти стоит в гриме, костюме и говорит: «Я только хотел тебе сказать, чтобы ты делала на сцене что хочешь. Я обожаю, когда партнерша свободна, тогда я буду летать!» И мы с ним такое творили! Он в одной сцене так хватанул об сцену стулом, что пробил в ней дырку. А я смотрю на дыру и думаю: «Куда же мне наступить, чтобы не провалиться?» Потом мне Лучано сказал: «Вот это и есть оперная сублимация – когда ты погружаешься в музыку и ничего не видишь вокруг».

«Главное, чтобы было удобно»

– На воронежскую сцену вы вышли в необычном наряде. Не любите классические оперные платья?

– Люблю. Но для такого концерта-перфоманса, где есть сцены из «Кармен», где нужно вставать на колени, я люблю, чтобы наряд был не только красивым, но и удобным.

– У вас было платье-талисман, которое вам сшил Вячеслав Зай­цев. Что с ним сейчас?

– Я в нем очень много гастролировала – пела «Реквием» Верди, давала свои первые концерты в Зальцбурге… Это настоящее оперное платье огромных размеров. Сейчас оно висит дома, но иногда я его надеваю. Оно до сих пор в отличном состоянии. Я, кстати, хочу сейчас обратиться к Зайцеву, чтобы он сделал мне целый ряд костюмов для оперного шоу. Для каждого персонажа свой костюм.

Эротическое сопрано

– В начале вашей карьеры вы однажды вышли на сцену в шортиках, после чего вас окрестили «эротическим сопрано». Больше вас на подобные подвиги не тянет?

– Это была комическая опера Тихона Хренникова «Золотой теленок», я играла Зосю Синицкую. Я должна была лежать на пляже под зонтиком, а затем отгонять ухажера: «Уйди, противный, укушу!» Тогда ведь в Советском Союзе секса не было, а тут лежит девушка одна… Но я была не в шортиках, а в штанишках. Потом как раз пресса и назвала меня «эротическим сопрано». Но я на такие вещи внимания не обращаю.

– То есть вы не ранимы?

– Не знаю... Я ранимая, когда вижу непрофессионализм. Когда ерунду пишут, переиначивая мои слова, это противно. Тут я напрягаюсь. А когда журналист доносит объективную картину, это очень приятно. Респект и уважение таким журналистам.

– Любовь Юрьевна, вы как-то жаловались, что в «Аиде» вас заставляли лезть через забор с автоматом…

– Да, было такое. Я спрашиваю у режиссера-постановщика: «При чем здесь спецовка и автомат?» – «А потому что война идет! И все женщины, как в Чечне, с автоматами!» – ответил он.

Сегодня все изворачиваются как могут. Но я себя максимально удалила от этого идиотизма. Один умник в «Бале-маскараде» мне предложил спеть арию голой. Он объяснил свою позицию тем, что Амелия так любит своего мужа Ренато и так хочет получить назад ребенка, что и ласками и сказками его на себя укладывает. Я, естественно, отказалась. Сегодня важен скандал. И не важно, какие отзывы напишет пресса. Главное, чтобы о них говорили. На скандальной постановке «Руслана и Людмилы» в Большом театре публика кричала: «Позор! Закрывайте театр!» Народ уходил прямо во время спектакля и к окончанию в зале осталось от силы 20 человек. Я себя удалила от этого. Если я что-то делаю, то я знаю, кто режиссер, кто дирижер. Или вообще сама собираю команду и делаю праздник.

Марина ХОРУЖАЯ