Газета,
которая объединяет

Ботанический ад

Выставка современного искусства совмещает несовместимое
Рубрика: Культура№ 130 (1558) от
Автор: Анна Жидких

В совсем еще недавние времена такое и во сне не приснилось бы: современное искусство – в интерьерах старорусского особняка, памятника истории и архитектуры. Место, охраняемое как оплот традиции, приютило «модерновую» культуру!..

Молодой, но ранний воронежский художник Илья Долгов разместил в музее-усадьбе Веневитиновых выставку «Гербарий». Зрелище (как, впрочем, практически любой вариант современного искусства) – для подготовленной публики. Видимо, решив таковую воспитать здесь и сейчас, художник предложил зрителям лекцию, предварившую собственно просмотр.

Первоочередная задача

Я не настолько продвинутый знаток темы, чтобы анализировать ее подачу Ильей. Возможно, «откровения» от Долгова нетрудно выловить из всемирной паутины. Даже – скорее всего. Но сама попытка придать событию цельность – не только показать творчество, но и обосновать его теоретически – безусловно, небесполезна. Правда, при всем конструктивизме прием идет вразрез с общеизвестным экзерсисом: самодостаточное произведение в комментариях не нуждается. Оно либо говорит само за себя, и тогда белых пятен на его поле нет, либо – не состоялось. Но… Современное искусство весьма болезненно относится к отсутствию широкого зрителя: нашей публике, особенно воронежской, гораздо ближе академия, чем авангард. Изменить сложившееся положение вещей – задача для актуальных художников из разряда принципиальных. В поисках ее решения почти все средства хороши.

Народу послушать лектора собралось достаточно. Настолько, что журналистов попросили занять места, крайне неудобные для созерцания сопровождающих лекцию слайдов. Указующее «пересядьте туда» – и экран оказался вне поля зрения пишущей братии. Честно говоря, нам без разницы, где сидеть. А вот если заинтересованным лицам не все равно, что мы напишем по факту увиденного (или – неувиденного), то об этом неплохо бы, по идее, подумать загодя…

Я к тому, что иллюстративный ряд мероприятия для меня выпал. Посему сосредоточусь на услышанном – фрагментарно. Целиком почти часовое выступление художника вряд ли устроит читателя: подобные выкладки, несколько головоломные и, признаться, нудноватые – на любителя.

Предшественник «ХЛАМа»

– Илья Долгов появился в культурной среде Воронежа не менее восьми лет назад. Возможно, он был художником и раньше, – замолвил слово о «бенефицианте» директор галереи «ХЛАМ» Алексей Горбунов. – Но именно в 2004 году в нашем городе случилось чудесное происшествие. Группа университетских интеллектуалов вдруг обратила свои взоры на современное искусство и его границы. Более того, эти люди приступили к художественным практикам: провели массу выставок, перформансов, акций в самых неподготовленных местах Воронежа. Позже, назвав себя группой ПОПИ, что означает «популярные пограничные исследования», без покровителей, денег и прочей поддержки, опираясь только на свой интеллект, художественные навыки и опыт мирового искусства XX и начала XXI веков, они за год-два подготовили почву для изменения художественной ситуации в городе. Вот так дерзко и безрассудно действуют первооткрыватели. Именно эти люди вселили в меня надежду, с которой была открыта галерея «ХЛАМ» – на то, что местный консерватизм будет преодолен.

Алексей Юрьевич подчеркнул: термином «воронежская волна», придуманным несколько лет назад московскими арт-критиками и обозревателями современного искусства, сегодня широко пользуются не только в столице. Представители этой «волны», в числе которых – художник Долгов, востребованы в московских и зарубежных галереях.

Хотя бы для того, чтобы разобраться с причиной такой востребованности, и стоило выслушать Илью. Который начал с определения – «что есть современное искусство?»

– Этот вопрос возникает неизбежно и постоянно, – засвидетельствовал докладчик. – Термин «современное искусство» выглядит достаточно простым и самоочевидным. Логично предположить, что это – то искусство, которое делается в наше время ныне живущими художниками. Но интуиция подсказывает, что есть тут и какие-то другие особенности. Сущностные. Надо напомнить, что по ходу истории человеческий мир постоянно меняется. Меняются политический и экономический строй, меняются мировоззрение людей, их быт и его видение. И совершенно естественно, что у каждой исторической эпохи было и есть свое современное искусство.

Продуктивное сомнение

Эпитет «современное» отсылает не просто к какому-то хронологическому отрезку в истории искусства. Это – мировоззренческая система, подразумевающая понимание своей сущности. Своей практики, своей технологии, своих проблем и вопросов.

– Самое главное для понимания современного искусства, наряду с эстетическим восприятием и интеллектуальным осмыслением, уяснить, что оно существует в конкретном обществе в конкретный исторический момент, – резюмировал Илья.

Далее оратор сосредоточился на предпосылках появления современного искусства: дух нового времени и такие, к примеру, его проявления, как сомнение, способное лечь в основу философского метода, системы мышления. Отрицание очевидных истин и готовых идей. Под сомнением, при всем том, понимается не нечто негативное, не ворчание и брюзжание.

– Это – продуктивное сомнение, позволяющее изучить мир глубже, парадоксальнее и разностороннее, – пояснил Илья. – Вторая предпосылка к появлению современного искусства – изменение восприятия людьми пространства и времени. Это, опять же, связано с техническими новациями.

Простой пример: люди путешествовали на лошадях до тех пор, пока не появилась железная дорога. Письма шли до адресата неделями, пока не изобрели телеграф. И так далее: время, в смысле физического его отрезка, стало вмещать больше событий, чем прежде. И как бы уплотнилось, в силу чего и переживается по-новому, иначе. Эти новые переживания должны были непременно «родить» новые художественные формы. Что и имеем…

На откуп интеллекту

Третьей предпосылкой Долгов назвал изменение социального статуса искусства. Когда-то оно было делом избранных. Не только в том смысле, что избранные его творили; видеть тоже могли немногие. Чисто физически большинству такие «маневры» были не под силу: поди доберись до частной собственности. А с течением времени искусство все активнее находило для себя поддержку и опору вне частных владений – и в конце концов практически перестало зависеть от отдельных личностей. В силу чего смогло позволить себе рискованные эксперименты и смелые поиски. Ну, и технологический прорыв в сфере изо (кино, фотография и т.д.) – тоже мощная движущая сила процесса. С пришествием новшеств такого рода рисовальщики потеряли монополию на создание и хранение образа мира. Требовалось, соответственно, изобретать нечто небывалое. И искать этому небывалому адекватную область применения.

«Гербарий», изучающий, согласно авторскому замыслу, отношения человека и природы, должен был проиллюстрировать обнародованные постулаты. Графика, видео, объекты, инсталляции; «набор» – привычный для современного искусства вообще и для художника Долгова в частности. Вопросы, которые он ставит, касаются возможностей познания природных сущностей, их эстетического и интеллектуального приручения. Собственно, как понятие, известное из школьного курса ботаники, гербарий и интерпретирован. Его «современный» владелец детализирует видовое разнообразие флоры, вычленяя нюансы из, скажем так, общей массы. Ищет между ними связи, противопоставляет друг другу, «привязывает» к человеческому зрачку и – через него – к серому веществу мозга. Не скажу, что мозг от этого в восторге – скорее, напротив. Но, предлагая зрителю рассматривать крупные планы экспонатов, как бы под микроскопом, Илья дает понять: чем тоньше разрешение этого всевидящего «прибора» (читай: вариативнее, податливее интеллект зрителя) – тем больше шансов уловить концепцию показа…