Пишет, как дышит

Светлана Зиненко – молодой, но уже известный воронежский живописец, член Союза художников России. Ее творчество постоянно на виду. Она – участник множества выставок: городских, областных, российских. Ее работы хранятся в областном музее им.Крамского, галереях и частных коллекциях в России и за рубежом.

Своими размышлениями о природе творчества и профессии художника Светлана поделилась с читателями «Берега».

В правильном направлении

– Светлана, не так давно я видела ваши работы на выставке по итогам академического пленэра. Для меня очевиден ваш переход на новый виток, другой качественный уровень. А вы свое творчество на какие-то периоды делите?

– Конечно. Я точно знаю, что сейчас моя живопись меняется. И, как мне кажется, двигаюсь в правильном направлении. Думаю, что она еще будет меняться. Пока не совсем то, что хочу, вижу в своих работах. Поэтому постепенно что-то меняю, что-то пробую. Видимо, это заметно зрителю. Вы очень точно прочувствовали этот момент.

– Неповторимость, индивидуальность, чтобы ни с кем не спутали – это, наверное, главное, что определяет художника? И, видимо, главное, к чему он стремится? Свое лицо – это органика: «каждый пишет, как он дышит». Или возможна некая деланность – от ума и с усилием?

– Думаю, у художника все складывается из нескольких моментов. Естественно, это его мировоззрение, восприятие того, что он знает и видит. «Насмотренность», отношение к другим художникам – кто нравится, какие периоды и так далее. И, естественно, в какой-то мере присутствует и техника. То, что автору нравится, что для него органично, он выражает определенными техническими средствами. То есть его мировоззрение само подталкивает к какой-то технической возможности.

– Так он находит язык, которым может выразить то, что чувствует?

– Я так понимаю. Потому что одна мысль ложится на графику, другая – больше на живопись, третья – на определенную живопись и так далее.

Пик и спад

– Вам было просто с самого начала в этом смысле? Или возникали какие-то трудности?

– Я не искала технику, которая бы мне помогала. Как-то получалось все само собой. От сердца и от души. Писала, писала, писала – и, видимо, от «наработанности» складывались краски определенные. Возможно, колорит, который я искала. Но все это подспудно, не намеренно.

– Выбрать профессию художника в наше время – на мой взгляд, уже поступок. У вас были другие варианты?

– Я училась в академии и параллельно работала тренером по бильярдному спорту, тренировала детей в бильярдной школе. На тот момент у меня ребенок был маленький, и требовался хотя бы небольшой стабильный доход. А потом наступил момент, когда я осознала, что уже могу заняться только творчеством. Когда это сделала, вы не представляете, какое обрела счастье. Это было нечто.

– Вы много работаете?

– Нельзя определить по времени: вот, с утра прихожу – и работаю 8 часов. Нет. Бывает, работаю по 10 часов два-три дня подряд, а бывает – не пишу неделю или две. Тогда готовлю холсты, рамы, чем-то занимаюсь. Просто в этот момент мне нечего сказать. А делать работы пустые, технические желания нет. Хочется, чтобы они были наполнены эмоциями.

– То есть творческий процесс продолжается все время?

– Да. Это очень тяжелая работа, изнутри сложная. Ты засыпаешь – у тебя в голове работа. Идешь по улице – и думаешь какими-то пятнами, цветами, композициями, решениями. Иногда от этого хочется закрыться, потому что наполнение, которое ты получаешь – творческое, эмоциональное – имеет свой пик и свой спад.

Бок о бок

– Ваша группа в Воронежской академии искусств – Дмитрий Савинков, Ирина Токарева, Анатолий Горлищев, Константин Финаков. Вы учились у Андрея Богачева и постоянно выставлялись вместе.

– Мы закончили академию в 2000 году.

– Прошло 14 лет. Ваш союз сохранился? В каком виде?

– Нам повезло очень. У нас мастерские в одном коридоре. И в художественном училище работаем вместе – и Ирина, и Дмитрий, и Костик, и Анатолий. Часто встречаемся, перезваниваемся, помогаем друг другу.

– Разговоры художников – это особая история. Там идет обмен информацией, даже не всегда вербальный, да? Важно для вас профессиональное общение?

– Очень важно. Мне – как никому, наверное. Когда у сокурсников есть время ко мне прийти, и мы можем поговорить о моих работах или вообще на какие-то отвлеченные темы – очень радостно и приятно. Потому что иногда «замыливается» глаз, если ты долго не выставлялся или долго работал, хочется услышать мнение со стороны. Увидеть себя в словах друзей. Им я доверяю.

– В то, что вы, бывает, подолгу не выставляетесь, трудно поверить. Мне кажется, вы в этом смысле внутренне очень дисциплинированный человек и участвуете в вернисажах достаточно часто. Я ошибаюсь, нет?

– Нет, не ошибаетесь. Долго не выставляюсь – это, может быть, несколько месяцев. Сейчас ведь очень много выставок. Российские я не пропускаю. В Воронеже тоже стараюсь во всех участвовать.

– Та же выставка по итогам академического пленэра – это же своего рода приз, сам факт участия в академическом пленэре.

– Это выход на новый уровень, потому что там есть возможность работать с хорошими и интересными художниками «бок о бок».

– То самое профессиональное общение…

– У тебя есть возможность увидеть, как работают коллеги. Это большой эмоциональный толчок, настрой на будущее.

– Период ученичества у художника – момент, когда он обучается в вузе, или это на всю жизнь? У вас как?

– Надеюсь, что учусь в каждый момент. Этот пример с пленэром – очень яркий. Потому что посмотреть технические навыки, посмотреть саму работу – тоже, в принципе, ученичество. Я смотрю, анализирую и делаю выводы. Так же в студенчестве мы слушали, смотрели – как Андрей Владиславович подсказывает, что он говорит.

Не классикой единой

– Если говорить о художественной ситуации в Воронеже, она вам интересна? Мертвый наш город в этом смысле или, наоборот, бурлящий?

– Я бы не сказала, что Воронеж бурлящий город в смысле изобразительного искусства. По-моему, нет. Выставок разных, чтобы были кардинально разные, я не вижу. Есть определенная направленность. У тех, что проходят на Кирова и Пушкинской – реалистическая. Как-то обособленно у нас стоит абстрактное искусство. Мне бы хотелось, чтобы выставки на Кирова и Пушкинской тоже были разные. Не только классику надо представлять.

– Чтобы было больше поиска?

– Поиска, смелости какой-то.

– Вы как себя позиционируете – как реалист или как человек ищущий?

– Мне кажется, что я принадлежу к реалистическому искусству. Может быть, не вполне. Сейчас очень трудно все измерить.

– В ваших работах много света, воздуха. Там чувствуется ритм, пульсация жизни. Я бы даже сказала, в каких-то случаях – просто вихрь жизни. Если судить по работам, вы должны быть человеком жизнерадостным. Вас вдохновляет сама жизнь?

– Я стараюсь жизнь, конечно, воспринимать с положительной стороны. Иногда мне не важно, что я пишу. Важно, в каком настроении и как я это делаю. То есть я не ставлю задачи найти какой-то предмет, который вдохновил бы. Могу сказать лишь, что моя дочь – большой мой вдохновитель. Я написала не один ее портрет. На последних выставках тоже был.

– А как проводите выходные?

– Обычно пишу: в выходной день мне могут позировать люди. А отдыхаю я с дочерью. Возможность побыть с ней целый день, куда-то съездить и что-то посмотреть – это отдых.