Кисть Юона, след Сокола

Их ждали, и очень – великие полотна из Третьяковки, которых поначалу планировалось к привозу чуть ли не семьдесят единиц, а в итоге прибыло 13. Одни шедевры не выдержали бы транспортировки из Москвы в Воронеж, другие – климат-контроля, которым наш музей похвастаться, увы, не может, третьи банально не «пролазили» в двери учреждения, четвертые «тянули» на такие страховочные суммы, которые местному бюджету и в кошмарных снах не снились. Однако ж – произошло!

Директор музея Владимир Добромиров признался: «Поначалу я несколько огорчился, узнав, что в ожидаемом количестве полотна Третьяковки в Воронеж доставлены не будут. Но увидев, какой получилась экспозиция «Путешествие в человечество», понял, что этот факт на торжественность события повлиять не может: любое из представленных полотен может быть предметом отдельной экспозиции. Каждое произведение – значительно, а вместе они работают очень мощно».

Есть контакт?

Картины из фондов Государственной Третьяковской галереи экспонируются в Воронеже в рамках Международного Платоновского фестиваля. Впервые. Но есть надежда, не в последний раз.

– Вчера я официально принимал заместителя генерального директора Третьяковки Андрея Александровича Воробьева, – поделился с публикой руководитель департамента культуры Иван Образцов, – и мы договорились о перспективе дальнейшего взаимодействия Воронежской области и Третьяковской галереи. Поскольку есть много аспектов, которые можно и нужно делать общими.

– Такой подход к делу, – отвечал Воробьев, – не моя персональная заслуга. А понимание того, что столь масштабный проект, как Платоновский фестиваль, должен освоить сферу, связанную с культурным наследием. Третьяковская галерея очень неохотно и проблематично идет на установление новых контактов с провинциальными музеями в силу всем понятных организационных, финансовых и прочих причин. Если международные контакты более-менее отлажены и определены, то наша работа в регионах, внутри России, конечно, в целом недостаточна – тут мы только набираем обороты.

Надеюсь, обороты эти не прокрутятся вхолостую. И тот же климат-контроль нашему музею в должном варианте помогут обеспечить, как это происходит во всем цивилизованном мире, областные начальники: условия для создания экспозиций должны соблюдаться в соответствии со стандартами хранения раритетов.

Неоднозначность – со всех сторон

Сотрудник Третьяковки, куратор экспозиции Ирина Пронина также присутствовала на ее открытии. И прокомментировала:

– Концептуально выставка характеризуется тем, что представляет авторов, по-разному воспринявших платоновское время. Сама я – из семьи, где Платонов почитался наравне с Пушкиным. Поэтому, загоревшись идей организации выставки, хотела не просто показать шедевры из собрания Третьяковской галереи, но сделать что-то совершенно особенное – именно для Воронежа. Вам судить, что у нас получилось, но самое главное – неоднозначность художественного мира Андрея Платонова – показано с разных сторон.

И это правда. Работы Петрова-Водкина, Юона, Филонова, Рублева, Шухмина… В зале, где размещена экспозиция, хочется остаться если не на веки, то уж на ближайшие часы – точно. Сила настоящего искусства, которое всегда питательно. Даже когда пессимистично. Или – того хуже – издевательски-иронично: всякая ирония – удар кнутом по мироощущению нормального, отягощенного комплексами человека. Наш ошельмованный современник – не исключение. Скорее наоборот.

Останавливаемся около Филонова: портрет Екатерины Александровны Серебряковой (жены художника, которая была старше его на 20 лет) и ее сына. Однозначные и вместе с тем многомерные глаза персонажей: работа написана в 28-м году, когда Серебрякова была под арестом. Так называемый магический реализм: желание увековечить трагическую данность по-своему, с отношением.

– Для Филонова, – продолжала экскурсовод, – обращение к реализму было мотивировано глубоко личностными моментами. Одно время он вышел на уровень картин-формул, обобщенного представления о Вселенной, о мире человека. И то, что у нас нашлась возможность показать два аспекта его творчества – очень важно. Многослойность тогдашней жизни нашла отражение в соседстве портрета Серебряковых со знаменитой «Композицией с шестью лицами».

Милиционер, мальчик, физкультурница

Полотна со многими смыслами, требующие изрядной интеллектуальной работы: «Милиционер на посту» Шухмина и московский индустриальный пейзаж Юона – неагрессивная панорама города, холодно-тонкое произведение мастера, который, в сравнении со своими предреволюционными метаниями, предстает здесь успокоенным и эмоционально уравновешенным.

Признак состоятельности работы: каждая эпоха находит в ней свое адекватное выражение. Сытый шухминский милиционер ответственно исполняет свои обязанности, но для нас, сегодняшних, куда интереснее картинка, «встающая» за его спиной: прелестный зимний пейзаж плюс… черный воронок!

Рядом – Павел Кузнецов, символист, начинавший еще в «Голубой розе»; работа «Строительство новых кварталов в Эривани». Знаковая для Востока, армянской культуры и библейской темы гора Арарат с развернутой у подножия кубической советской стройкой: зримый и вполне оправданный образ платоновского «Котлована». Стройка – величина, соразмерная Арарату как мерилу всего жизненного; гора – своеобразная Вавилонская башня. Поди, совок, дорасти…

Ироничный, богатый на ассоциации Рублев: «Членам кооператива – скидка». Сцена, изображенная на картине, называется «Парикмахерская»: это некая зимняя сказка, исполненная мягкости и доброжелательности – важный социальный момент, а не буквальная конкретизация действительности.

«Физкультурница» Самохвалова, «Восстание» Голополосова, «Новая планета» Юона, «Портрет мальчика» Петрова-Водкина, «Прохожая» Шевченко… Идеалы и их антиподы платоновской эпохи: спешите видеть!

Котлован нашего времени

Остановят зрителя и две выставки, расположенные этажом выше третьяковских богатств: серия оригинальных инсталляций «Котлован» израильского актуального художника Хаима Сокола и работы выдающегося мастера советской фотографии Бориса Игнатовича. Который, будучи в свое время редактором газеты «Горняк» и заведующим редакциями юмористических журналов («Дрезина», «Смехач», «Бузотер»), сотрудничал с Булгаковым, Катаевым, Зощенко, Кукрыниксами. Виртуозное мастерство владения камерой – вот какой диагноз выносишь автору, рассматривая его творения. А уж когда я нашла среди экспонатов любимый снимок Пастернака и Чуковского, сделанный на писательском съезде, симпатии к мастеру, умеющему замечательно компоновать кадр, преумножились стократно.

Прелюбопытная личность – Хаим Сокол. Если б не плотный фестивальный график, вынуждающий говорить скороговоркой о мастерах с лица не общим выраженьем, посвятила бы этому человеку отдельную публикацию. Его «Котлован» – набор отвратительных, не читаемых с лету объектов. Без зазрения совести следует позиционировать их покоцанными корытами и ведрами, внутри которых – сугубо «котлованская» жизнь. Куски хозяйственного мыла – вразброс и упорядоченно, лес из веников – как дохлая перспектива движения вперед, металлические домики на сыром цементе и т.д.

– Мой «котлован» – не о революции, не о войне и лагерях, – пояснил автор. – Он про наше время. Все эти цинковые емкости – не антиквариат и не мусор, а реальные условия труда современных гастарбайтеров. Я поместил в них картинки из советской жизни – серые обшарпанные стены, тусклый свет, мусор, грязь, убогий быт и невозможность вырваться.

Кругом Платонов, как ни крути…