Это нужно не мертвым, это нужно живым

В очередную годовщину смерти отца я, как водится, проведала его на кладбище. День памяти пришелся на начало недели. Которое, если кто уже забыл, выдалось солнечным и ясным. Не в пример дню похорон: тогда, 36 лет назад, небо послало на землю противный снег с дождем в сопровождении порывистого ветра. Посейчас ощущаю его силу, насквозь пробивающую капюшон неказистой шубейки…

На кладбище, однако, ощущение светлого дня улетучилось бесследно: такую грязь можно встретить разве что на проселочной дороге. Это так называемые «Баки» – одна из самых больших городских территорий, отведенных под захоронения. Не знаю, как там на периферии объекта, а по центральной его аллее – ни пройти, ни проехать. Лужи глубокие и широкие – пяток миргородских свиней запросто можно утопить. Собственную обувь – тоже.

Ладно, обувь: местами лужи вплотную подступают к могилам. Машина по «водоему» проедет – и богатое содержимое лужи перехлестывает через ее края, направляясь прямиком за оградку. В транспорте же, вольно колесящем по кладбищу, недостатка нет. Хотя на въезде, прямо на воротах, «кирпич» висит – въезд, то бишь, запрещен.

Ужасные дороги – не единственная кладбищенская «примета». Честно говоря, хотелось вскрикнуть «не верь глазам своим», натыкаясь по ходу следования на горы – именно горы! – невывезенного мусора. Чтобы даже под зиму это безобразие не убрать…

Очередная мусорная «находка» поджидала меня неподалеку от нашей могилы – давно и безнадежно переполненный контейнер. Само собой – очень старый. Подход к которому завален распиленными бревнами – плюс к выброшенным венкам и мощным кучам высохших сорняков. Пробираясь через эти тернии к «официальной» мусорке в попытке выбросить собранную листву, я нагрешила раз несколько, посекундно срываясь на нецензурные выражения. Хотя вообще­-то обхожусь без них; мне мат в обычной речи не нравится. Но, как показывают жизнь и смерть, иной раз он один и способен выразить всю полноту нахлынувших чувств…

Централизованно наши кладбища убираются раз в год – к Пасхе. В лучшем случае. При этом из всех рупоров летят напоминания гражданам – навести порядок на родственных могилах. Но придите в любой день, особенно выходной, на любое кладбище – обязательно увидите людей, обихаживающих могилы. Не все Пасхи ждут; большинство из нас старается избавиться от кладбищенского мусора не с прицелом на праздник, а потому, что это – по­-человечески. Конечно, заброшенных могил тоже немало. Но, как правило, в ряд они не расположены. И если захоронения по соседству убраны как должно – «бесхозные» могилы общую картину не сильно портят. В отличие от вдрызг разбитых дорог, забитых контейнеров и несанкционированных, скажем так, куч всякой дряни…

Никому не надо долго рассказывать, сколько сегодня стоит погребение. Много. Да что там сегодня; подозреваю, что предприимчивое человечество научилось торговать смертью едва ли не в первую очередь. Это было бизнесом во все времена – похоронить усопшего в соответствии с гражданскими и религиозными нормами. И бизнесом процветающим. Который в наши дни убыточным никак не стал, мягко говоря. Так почему ж доходы от него – явно не все, а какую­-то часть – не пустить на нормальное обу­стройство кладбищ? Хотя бы – минимальное? Я сейчас не конкретно про «Баки» говорю – проблем хватает едва ли не повсеместно. Ладно, воды нет на территории. Магазина с атрибутикой и т.д. Но элементарную дорогу сделать, чтобы люди ноги не ломали, и с мусором разделаться, мне кажется, можно.

Известно, что уровень цивилизации страны, города, села напрямую связан с культурой погребения (которой в известной мере и определяется). И, соответственно, с состоянием кладбищ. Судя по «Бакам», Воронеж задержался в каком­-то из прошлых веков. Хотя, возможно, зря я на времена клевещу: предки, судя по древним, с умом и тактом организованным кладбищам, относились к своим мертвым с куда большим почтением, чем мы. Ведь хорошо же понятно: это нужно не мертвым, это нужно – живым.