Газета,
которая объединяет

Судьба чоловiка

Необычная история о том, как и за что жена «приговорила» своего мужа

Обстоятельства совершения этого, на первый взгляд, банального преступления на бытовой почве, все же позволяет причислить его к разряду неординарных. Был, по-моему, в нем тайный подтекст, о котором из обвинительного заключения и приговора вы бы, наверняка, ничего не узнали.

Эта история началась для меня в 1998 году. Поводом к публикации, главным героем которой тогда стал начальник отдела охотинспекции в одном из районов Воронежской области Николай Кисленко, послужил острый конфликт, разгоревшийся между охотинспектором и властной верхушкой района.

Бодался инспектор с…

Причиной «великого противостояния» «человека с ружьем» и местной элиты стала бескомпромиссная позиция Кисленко. Николай Семенович ревностно оберегал вверенный ему заказник от браконьеров всех мастей, невзирая на ранги и звания. Что вызывало ответную ярость и неприязнь, стремление во что бы то ни стало поставить «упертого хохла» на место, или же вообще лишить его места в районной охотинспекции.

«Империя» обрушивала на Кисленко всевозможные ответные удары: в отношении него возбуждались явно надуманные и «нафталиновые» дела, его пытались лишить служебной автомашины и оружия, в «область» косяком шли представления о мыслимых и немыслимых нарушениях с его стороны.

Особая «заруба» случилась с местной милицией, сотрудники которой время от времени позволяли себе в «заказнике» пострелять. Ситуация особенно обострилась после задержания браконьеров-милиционеров 29 марта и 2 апреля 1998 года. Материалы, которые были переданы Кисленко для рассмотрения в местный РОВД, «бесследно» исчезли. Это вынудило упертого охотинспектора обратиться к тогдашнему начальнику ГУВД Александру Дементьеву с жалобой, которую он дополнил и другими фактами незаконной охоты уже непосредственно милицейскими руководителями, зафиксированными 30 января и 1 и 5 февраля того же года. Как утверждал Кисленко, охота велась с размахом: на лошадях, с собаками. И – с подстреленным кабанчиком.

А 9 апреля в семье Кисленко произойдет ЧП. В тот вечер его жену Ольгу под надуманным предлогом вызовут из дома и неподалеку от него жестоко изобьют. При этом двое нападавших «аргументировали» свои действия примерно так: « Если твой п…(имелся ввиду муж) не уйдет с работы – займутся вашей дочерью…»

По факту нападения на супругу, которая была госпитализирована с сотрясением головного мозга, РОВД – при явных признаках другой, более серьезной статьи УК – возбуждает дело по тривиальной хулиганке, и не торопится с поиском нападавших.

Тем временем, в той же милиции раскручивалось уголовное дело уже в отношении самого Кисленко по статье «Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности». Милицейские «стряпчие» вытащили из забвения пылившийся в их архивных сундуках отказной материал двухлетней давности – по факту убиения …собаки.

Случилось это, когда Николай Кисленко, обходя свои «владения», спас от гибели преследуемую двумя псами косулю, застрелив одного из них. Поблизости, как утверждал Кисленко, он никого из людей не заметил и действовал согласно инструкциям, по которым все бесхозные собаки на территории заказника уничтожаются, если они беспородные. Убитая им псина таковой и была.

Впрочем, вскоре объявился «хозяин», местный мальчуган, которого смерть собаки, естественно, очень расстроила и напугала. Ну, как любого ребенка в такой ситуации.

Сей инцидент, однако, зазвучал по-новому, когда в милицию поступило заявление родителей паренька о том, что все случившееся «самым серьезным образом отразилось на самочувствии их сына». Само собой – из-за Кисленко.

Служебное расследование и «доследственный эксперимент» тогда подтвердили обоснованность и правомерность действий охотинспектора, и заявление родителей было оставлено без последствий.

Теперь же по нему стали «шить дело», и когда у РОВД оно стало разваливаться, эстафету приняла районная прокуратура. И даже когда психиатрическое обследование мальчика не «оправдало надежд» следователя, дело решили довести до суда…

«Наезды» на строптивого и дальше продолжились, и если бы не безоговорочная поддержка Кисленко руководством областного охотуправления, его, конечно же, давно бы съели. Но и там понимали, что очередных неприятностей инспектору не избежать, и стали готовить для него запасной аэродром в Воронеже. Уже была выделена ему служебная квартира в Ленинском районе, куда переехала жить дочь с ребенком. Сам Николай попросил отсрочки с переводом – до декабрьских выборов 2000 года, в надежде на приход нового губернатора – барина, который, мол, все и рассудит.

Власть действительно поменялась, вот только Кисленко об этом не узнает…

Ищите женщину

В начале июля Ольга сообщила в милицию о безвестном исчезновении мужа. В заявлении жена указала, что несколько дней назад ее супруг приехал ночью на служебном УАЗе, переоделся, взял одностволку и на какой-то другой машине, которая поджидала его у дома, куда-то уехал. И все – ни слуху, ни духу.

Уголовное дело – по факту безвестного исчезновения – сначала возбудила районная прокуратура, а спустя три недели его передали в прокуратуру области.

Старший следователь Мурад Цуроев отрабатывал различные версии, но ни одна из них долгое время не приводила к успеху. Трижды предпринимались глобальные акции по прочесыванию леса и водоемов, которые организовывало областное охот­управление с привлечением своих сотрудников, милиции и военных. Недешевые, заметим, акции. Но – безрезультатно.

Однако со временем следователь, оперативники и коллеги Кисленко все больше и больше приходили к убеждению в том, что искать надо не так и не там. «Искать» надо было – женщину, а если точнее – жену. Тем более, она никуда и не пряталась…

…Известие о том, что Ольга созналась в убийстве своего мужа, для многих не стало сенсацией. В том числе и для меня. Свои подозрения на ее счет я высказал сразу после того, как узнал от его коллег об исчезновении охотинспектора. Хотя тогда я еще наверняка не знал, что между супругами уже сложились крайне неприязненные отношения, что семья существовала лишь формально.

Тогда я еще не знал, что незадолго до исчезновения Николай привлекался к уголовной ответственности по заявлению своей жены о нанесении ей побоев. Что отсидел трое суток в каталажке, и что лишь непосредственно в суде последовала ему амнистия от супруги и дочери (как свидетельницы), и дело прикрыли за примирением сторон.

Тогда я еще не ведал, что Николай после этого перевез свои вещи к матери, начав готовить себе временное жилье на базе охотуправления, что опасался провокаций со стороны супруги. Друзья его предупреждали: дома не ешь – отравят, оружие без присмотра не оставляй…

Я тогда многого еще не знал.

На следствии Ольга расскажет о том, что муж в последнее время «неоднократно применял насилие к ней и дочери» (избивал). Вот и в ту злополучную ночь с 20 на 21 июня он дома «учинил с ней ссору, вел себя агрессивно, оскорблял и унижал ее». Якобы заставил вступить в половую связь. В ответ она, «будучи возмущена действиями мужа, находясь в состоянии сильного душевного волнения», выстрелом в голову из подвернувшегося ей под руку охотничьего ружья убила его.

Выходила чистая 107-я статья УК – «убийство, совершенное в состоянии аффекта», санкция по которой – до трех лет несвободы.

Впрочем, следак «не поверил» Ольге и предъявил ей более серьезную ст. УК – 105-ю: «Умышленное убийство». И руководствовался он не только обстоятельствами преступления, но и в первую очередь – результатами различных экспертиз. Прежде всего – баллистической и психолого-психиатрической. Вместе с тем, он оставил в силе «длительную психотравмирующую ситуацию, вызванную противоправным поведением потерпевшего».

Другими словами, по версии предварительного следствия, никакого аффекта не было, а была ненависть к мужу-насильнику, вызревшая в желание его убить.

А теперь – о том, почему я с самого начала подозревал Ольгу. Просто я предположил, что спутница горящего на работе непримиримого борца с браконьерами была, мягко говоря, не согласна с его бескомпромиссностью и неумением (или нежеланием) ладить с большим начальством. Не согласна с его неспособностью «жить, как все», и иметь от этого дивиденды и не иметь столько врагов. Считала его виновником всех бед, которые обрушились на семью и на нее лично (вспомним об избиении ее неизвестными, к слову, так и оставшемся нераскрытым), неудачником по жизни.

Это вполне могло отравить их совместную жизнь, сделать ее невыносимой.

Чего я не мог тогда учесть, так это еще один «криминогенный» фактор: имущественный интерес.

Вообще-то говоря, с точки зрения материальной, Кисленко жили очень даже нормально: добротный четырехкомнатный дом, две автомашины, не считая служебной. Имущественный вопрос и стал камнем преткновения, когда между супругами начался «ледниковый период». Ольга, похоже, боялась потерять не столько мужа (поговаривали, что он уже завел кого-то на стороне), сколько совместно нажитое с ним добро. И особенно – дом.

Именно обещание Николая сделать дарственную на дом дочери и умиротворило в тот раз Ольгу в суде. Однако супруг с дарением не спешил, больше того, угнал куда-то две машины, одну из которых продал…

Возможно, все это – вкупе с «психотравмирующей ситуацией» – и вынудило Ольгу решиться на крайние меры. Оставалось лишь дождаться момента.

И такой – наступил. Скорее всего, стреляла она в голову уже спящему мужу – при эксгумации в окровавленной подушке обнаружили застрявшую пулю. Дома в тот момент больше никого не было…

После убийства, как следует из обвинительного заключения, она «в беспамятстве провела у трупа мужа всю ночь», а в течение следующего дня подготовила тело к погребению «по церковным обычаям». Обмыла его, переодела во все чистое, завернула в тканевое покрывало.

Похороны состоялись следующей ночью. Могилу глубиной около метра Ольга вырыла в четырех шагах от входа в дом, прямо в цветочной клумбе. Те, кто потом занимался поисками Кисленко на его подворье, рассказывали, что обнаружить труп в том месте было бы очень проблематично – так искусно захоронение было замаскировано. Цветы с клумбы были аккуратно пересажены, а затем возвращены на свое место. А дожди всю эту работу подрихтовали…

В могилу Ольга положила окровавленное ковровое покрытие и подушку. А также – о святых писаниях на лоб покойничку не забыла. Одностволку убитого мужа она спрячет в лесу. И лишь через несколько дней заявит, что супруг ее куда-то запропастился…

Беспокойное соседство

Главная загадка во всей этой печальной истории – что подвигло Ольгу признаться в совершенном преступлении? Признаться – через два с половиной месяца…

Это случится 6 сентября 2000-го. Ольга позвонила начальнику охотуправления Александру Борисову, объявив о своем намерении свести счеты с жизнью. Борисов срочно выехал в райцентр и в тот же вечер узнал, какие события произошли в доме у Кисленко в ночь с 20 на 21 июня. Конечно – со слов самой Ольги.

Уже на следующий день Кисленко пришла в прокуратуру области, где написала явку с повинной. Тогда же ее арестовали. Она пробудет в СИЗО до 10 ноября, после чего суд изменит ей меру пресечения на подписку о невыезде.

Итак, что же, по СУГУБО моей версии, сломало эту сильную женщину?

Несмотря на временные неудачи, к концу августа следственный круг медленно, но верно сжимался вокруг этой «подозреваемой». Версия о причастности ее к убийству все больше выдвигалась на первый план. Следствие усилило прессинг в отношении родственников Ольги: братьев и отца, а самой ей было предложено пройти испытание на детекторе лжи.

И она вынуждена была пойти на это. К тому времени даже ее знакомые открыто говорили ей, что она виновна в смерти Николая. За два месяца Ольга внешне значительно изменилась: сильно похудела, почернела лицом. Что, впрочем, можно было объяснить не только ее раскаянием...

Но раскаяние, скорее всего, все-таки наступило. По слухам, на девятый и сороковой дни после убийства «вдова» посетила церковь, где поставила свечки за упокой души своего мужа, и, возможно, молила Бога и о своем прощении.

А ее чоловiк (муж, по-украински) в это время покоился в цветочной клумбе, мимо которой Ольга проходила по нескольку раз за день. Да и ночью… От такого соседства можно было сойти с ума. А тут еще задержали братьев, детектор лжи…

Не дожидаясь результатов электронного испытания, Ольга решилась открыться. Возможно, кто-то ее проконсультировал о желательности такого шага, возможно и нет: все она решила сама. Кстати, результаты исследования на детекторе лжи, которые пришли к следователю уже после явки с повинной, оказались неблагоприятными для испытуемой…

В начале 2001 года суд, переквалифицировав статью обвинения на «превышение пределов необходимой обороны», приговорил Ольгу Кисленко к трем годам колонии-поселения.

(Фамилия потерпевшего и осужденной по этическим причинам изменена.)