Музейное лето

К так называемым сезонным выставкам относиться можно по-разному – в силу разного их качества. Случается, соберут организаторы в кучу то, что под руки попало – дабы выставочная площадка не пустовала в пору «отпускного» замирания городской культурной жизни – и имеем тот пресный винегрет, охотников до которого не густо. «Слепила из того, что было» – формула попсы голимой, которая от искусства дальше, чем декабристы от народа. Хотя иные «ценители» прекрасного ею, увы, не брезгуют…

Одно слово – светлая

Альтернативные мысли и чувства вызвала выставка, занимающая нынче почти два этажа выставочного зала музея им. Крамского. Отдавая, видимо, дань обаянию крылатых фраз, назвали ее митяевской строчкой «Лето – это маленькая жизнь». А по сути показывает она жизнь очень даже большую, не сказать великую: в экспозиции – академическая живопись конца XIX-начала XX веков, картины приверженцев соцреализма и авангардного искусства из богатейших музейных фондов.

Как правило, полноценный анализ той или иной выставки предваряет эпитет, приходящий в голову как бы мимоходом и характеризующий ее одним словом. В нашем случае это слово – «светлая». Работы в Крамского в большинстве своем показывают ту жизнь, которой больше нет: оптимистичных, краснощеких энтузиастов полей и ферм и т.д. И сколько бы ни иронизировали мы, сегодняшние, над канувшими в Лету передовиками производства и иже с ними, ностальгия по тем же, к примеру, колоритным женским образам (даже, не побоюсь, телам) дает о себе знать чем дальше, тем больше. Вот и разглядываешь «соцреализм» в музее с теплейшим чувством: да, были люди! Что авторы, что модели. А природу, натюрморты как писали живописцы не нашего века! С какой любовью, с каким искренним любованием простыми, будничными вещами!..

Искатель солнца и компания

Полотна Ксении Успенской и Владимира Шаврина, Юрия Внодченко и Василия Белопольского… Впрочем, можно перечислить практически всех мастеров, представленных на выставке: это искусство с большой буквы «И».

– Выставка, посвященная истории пейзажной живописи на летнюю тематику, ставит задачей «перенести» все прелести лета под крышу музея, – говорит заместитель директора Ольга Рябчикова. – Экспозицию открывает украинский пейзаж, написанный в 1882 году Владимиром Орловским – одним из лучших пейзажистов конца XIX века, которого современники называли искателем солнца и ставили в один ряд с Айвазовским. Эта работа размещалась в постоянной экспозиции музея, но на время ее покинула. И вот у посетителей появилась возможность увидеть любимый пейзаж на летней выставке. Показывающей творчество не только воронежцев, но и мастеров, картины которых находятся в Третьяковской галерее и других авторитетных собраниях – Юрия Пименова, Михаила Суздальцева, Владимира Прагера.

В постоянной экспозиции побывали и некоторые другие вещи, выставленные в «летней» коллекции. Такова судьба музейных экспонатов: одни уступают места другим – ради того, чтобы мы, зрители, оценили как можно больше хорошего и разного.

Воспитание классикой

– За последние пять лет я не видел ничего лучшего, хотя посещаю практически каждое подобное мероприятие и пересмотрел за этот период времени не один десяток выставок, – делится впечатлениями о «музейном лете» предприниматель, меценат, организатор художественных выставок Александр Бубнов. – И, знаете, испытываю культурный шок, эмоциональный подъем. Чувства буквально переполняют! И ведь то, что мы видим здесь – это, в большинстве своем, наши, воронежские художники: Комолов, к столетию которого я собираюсь делать персональную выставку в следующем году, Небольсин, Успенская, Еременко, Хорошилов… Жаль, что очень редко наблюдаем мы их творчество, что нет постоянной экспозиции, сполна его демонстрирующей. С какими лицами, какими глазами рассматривают эти работы посетители! Понаблюдайте за их реакцией! Хотя бы в раз в полгода такие вещи надо показывать зрителю – это ведь воспитание! Подрастающее поколение должно понимать, чем ценен родной край. Чтобы знать, с чего начинается Родина…

– Согласна. Меня в свое время учили понимать живопись картины Ксении Николаевны Успенской.

– И ребята из художественного училища должны проводить в окружении подобных работ сутки напролет! Рисовать должны рядом с картинами, которые показывают родное, узнаваемое: бабушкину деревню с ее капустой, речку, где ребенком купался… Убежден, что подобные выставки следует сделать регулярными и доступными – благо запасники воронежского музея колоссальные. Надо, чтобы у людей вошло в привычку бывать на таких показах, чтобы они хотели встреч с традиционным, по-настоящему добрым искусством.

Что ж, шанс такого «свидания» нынче у воронежцев прекрасный: выставка проработает до конца августа.

Справка «Берега»

Государственное учреждение культуры «Воронежский областной художественный музей им. И.Н. Крамского» под современным названием существует с 1984 года. Создан в 1933-м как Музей изобразительных искусств на основе объединения художественных коллекций бывшего Губернского музея и Музея древностей и изя­щных искусств ВГУ. С 1947 года располагается в здании, построенном в 1777–1779 годах в стиле барокко по проекту губернского архитектора Н. Н. Иевского и являющимся памятником истории и культуры федерального значения.

Здание появилось по заказу воронежского губернатора, генерал-поручика Ивана Алексеевича Потапова на Большой Дворянской улице (современный проспект Революции). После смерти Потапова его вдова Елена Антоновна продала здание генерал-майору Сандбергу, который в свою очередь в 1803 году продал дом Воронежской комиссариатской комиссии. В 1911 году здание перешло Воронежскому губернскому музею (после 1917 года он назывался музеем краеведения).

Во время войны здание пострадало от пожара и восстанавливалось в 1952–1953 годах под наблюдением архитектора Г. В. Здебчинского. В 1984-м к тыльной стороне северного ризалита пристроили выставочный зал.

Многие из воронежских авторов в предвоенные годы являлись членами товарищества «Художник» и «Союза художников», но работу большинства из них прервала война. Мастера, вернувшиеся с фронта в родные места, активно писали природу: понятия «поствоенный синдром», оправдывающего гражданскую пассивность, тогда еще не было.