Статусные люди

Мигрант в России больше чем мигрант. Это осколок зеркала с отражением того большого пространства, которое прежде называлось нашей общей Родиной. По миграционным потокам, в том числе проложенным через Воронеж, можно читать судьбу страны.

В лидерах по приему

Воронежская область находится на одном из первых мест среди городов России, где иностранцы хотят обрести свою вторую родину. Очень часто эти иностранцы – наши соотечественники, «сделанные» в СССР и воспитанные на русской культуре. Вот, например, Яна Коцаренко из Луганска – сама специалист по миграционным процессам, на Украине работала юристом в силовом ведомстве. Чтобы избежать раскола большой семьи из-за конфликта России и Украины, оставила престижную должность и вместе с мужем и детьми из Луганска переехала к отцу и братьям во Владивосток, а сейчас все вместе они обустраиваются в Воронеже. Из-за этих потрясений Яна пережила сосудистую катастрофу, операцию на головном мозге. Или Александр Чащин – один из лучших «айтишников» Астаны; он мог бы успешно устроиться и в США, и в Канаде, но минувшим летом с семьей переехал в Воронеж, потому что хочет воспитывать дочек в русскоязычном обществе и в родной русской культуре. Или филолог из Душанбе, учитель русского и английского, переводчик Улугбег Баймуродов – в Воронеже он пока работает на стройке, чтобы прокормить семью. Но тоже собирается здесь укорениться и работать по специальности.

В новой рубрике мы будем рассказывать о непростых судьбах таких людей с иностранным паспортом, которые решили стать воронежцами. А пока – о масштабе проблемы.

«Берег» побеседовал с ведущим специалистом региона по миграционным процессам Владимиром Муженским – членом Общественного совета при Уполномоченном по правам человека в Воронежской области, председателем комитета по миграционной и демографической политике областной ТПП, председателем правления некоммерческого партнерства «Мигрант Партнер».

По закону природы

– Владимир Ильич, общепринятое отношение к мигрантам отражается в обывательском «Понаехали тут!». Так все-таки, миграция – это больше зло или благо для России?

– Миграцию нельзя рассматривать как социальное зло или спасение. Это абсолютно естественный процесс, как законы природы. Идет стихийное перераспределение человеческих масс – из-за политических, военных событий, демографической ситуации и даже изменения климата на Земле. Если через 50 лет в Африке и Азии будет плюс 50, то люди потянутся на север. Если население в Китае в десять раз превышает российское – ясное дело, китайцы будут не мытьем, так катаньем заселять наши земли. А вот чем все это обернется для страны, зависит от позиции государства и от исполнителей миграционного законодательства на местах. Россия не должна повторить участь Европы с ее максимальным благоприятствованием притоку мигрантов. Механизмами сдерживания, пресечением проникновения в страну криминала и террористических сил занимаются спецслужбы. Это также регулируется постоянно меняющимся миграционным законодательством. Волюнтаризма местных чиновников быть не должно. Ведь около 70 процентов денег, которые трудовые мигранты зарабатывают в России, они здесь же, в нашей стране и оставляют. Это проезд, налоги и пошлины, проживание, питание, медицинские услуги, покупки...

К тому же в России становится все больше пенсионеров, а работоспособное население с каждым годом убывает – на целый миллион. То есть в ближайшие 15 лет активных людей в стране на 15 млн станет меньше. Какие государственные программы смогут тогда нас содержать? Этот отрицательный баланс в значительной мере восполняется за счет мигрантов, которые получили российское гражданство. А сколько заброшенных деревень! Их надо восстанавливать, строить дома, предприятия, возделывать землю.

Украинцы – особенные

– Откуда люди чаще всего приезжают, чтобы обосноваться в Воронеже?

– Это трудовые мигранты из Средней Азии, а также беженцы из Сирии, Афганистана, Украины. Самые большие диаспоры дальнего зарубежья в Воронеже – вьетнамская и афганская. Еще одна большая группа – участники государственной программы содействия добровольному переселению в Россию. По этой программе соотечественники приезжают в регион из Казахстана, Украины, Молдовы, Киргизии. Но самая сложная группа – все-таки беженцы. Я знаю одну семью граждан Афганистана, убежавших в Воронеж от войны 25 лет назад. Они здесь работают, здесь же родились их дети. Есть свой небольшой домик в Семилукском районе. Но гражданства получить так и не могут, и все эти 25 лет нарезают круги по разным ведомствам. Еще одна сложная группа беженцев – украинские. Не только из Донецка и Луганска. В Воронеже сейчас много людей из Харькова, Днепропетровска, Одессы. Часто они приезжают без денег и документов. У меня на приеме была женщина с двумя маленькими детьми. Когда ее поселок начали обстреливать, успела схватить только детей и сумку. И так, в чем была, добралась до Воронежа. Проблема в том, что многих здесь статус беженца не устраивает. Ведь им выдают свидетельство временного убежища, а паспорта забирают. Но многие украинцы – люди хозяйственные и «домашние», они просто не мыслят себя беглецами и вечными странниками. Живут в Воронеже надеждой, что война скоро кончится и они смогут вернуться в родные дома.

Без посредников

– Миграционные процессы – коррумпированная сфера. Решается ли, на ваш взгляд, эта проблема в регионе?

– Я уверен, что единые миграционные центры, которые начали создаваться по стране, как раз и призваны искоренить коррупцию и посредников, максимально упростив для иностранца процедуру легализации. Ведь посредник все равно вынужден отправлять мигранта в ЕМЦ, где теперь сосредоточены все услуги, и предоставляются они лично. Тогда какой смысл в посредниках? Единый миграционный центр в Воронеже – седьмой в России. Здесь также сосредоточены все нужные мигранту услуги – переводы, прохождение тестирования, дактилоскопия, получение медицинских справок. Денег теперь иностранец заплатит больше, но становится защищенным от волокиты, коррупционеров и мошенников. Драк, которые случались в очередях у здания расформированного УФМС на 9 Января, больше нет. Да, все эти посредники и «черные бригадиры» теперь переместились оттуда к зданию ЕМЦ, но здесь их гораздо меньше, потому что мигранты стали понимать: лучше отдать привезенные деньги в официальный центр с полной гарантией всех услуг, чем посреднику-земляку, который может исчезнуть с твоими деньгами и документами. А таких случаев в нашем регионе было много.

С января 2015 года мигранты ближнего зарубежья получили возможность работать в России по индивидуальным трудовым патентам у индивидуальных предпринимателей и на предприятиях, а не только в частном порядке у россиян – например, на приусадебном хозяйстве или на строительстве дома. Работодатели обычно обращаются в местные национальные общины с вопросом: нет ли у вас людей на такой-то вид работ? Так диаспоры начинают выполнять роль частного кадрового агентства, а на мигрантах зарабатывают все: посредники, работодатели, земляки. Но от статуса «мигрант» в наше время не застрахован никто. Мы все в России немножко такие испокон веков. Целые народы у нас переселялись с одного место на другое. Я вот, например, тоже мигрант в своем роде, потому что на свет появился в Куйбышеве, куда во время войны эвакуировалась семья. Так что если ты хозяин в своем доме, то должен более милосердно относиться ко всем пришлым.