После февраля

Февраль принято считать едва ли не самым депрессивным месяцем. А в этом году он вообще особенный: бешеный рост ковида, очереди в поликлиниках, в телевизоре только и разговоров, что о возможной вой­не… Ощущение такое, что помощи ждать неоткуда.

В пору армейской службы мой замкомвзвода любил приговаривать: «Я всегда могу сделать еще хуже». И мы, вверенные в его распоряжение тридцать человеческих душ, ни секунды не сомневались: этот – может. Вот сделать лучше – нет, а хуже – запросто.

И все-таки надо помнить, что уныние – смертный грех. Как его избежать, где искать спасения? Рецептов, наверное, много, но мне самым надежным кажется один: что-то изменить можно только в том случае, если изменишься сам. Мир снаружи становится лучше, когда улучшается мир внутри.

Проще говоря, большое количество приличных людей самим своим наличием меняют в лучшую сторону окружающее пространство.

Тут дело в качестве, конечно. Чтобы считать себя приличным, иногда бывает достаточно не участвовать в недобрых делах. Правда, тогда нет большого резона рассчитывать на принципиальное и быстрое изменение ситуации. Требуется все-таки какое-никакое соучастие в делах добрых.

У Достоевского в «Карамазовых» Великий инквизитор утверждает, что для власти над людьми нужны всего три инструмента: чудо, тайна и авторитет. Мне это всегда казалось оскорбительным, хотелось найти антитезу. Выручил Чехов. В одном из писем он упоминает, как встретил в Венеции Мережковского, который «с ума сошел от восторга». И немудрено, добавляет Чехов, сойти с ума от увиденных красоты, богатства и свободы.

Вот эти три понятия, по мне, вполне способны противостоять и чуду, и тайне. И заодно напомнить, что авторитет завоевывается только тогда, когда делают лучше, а не так, как мой замкомвзвода.

Что же касается февраля, то он всегда заканчивается весной.