Прямой наводкой

Его призвали в армию в начале января 1943-го, как только освободили родное Колбино Коротоякского (ныне Острогожского) района – в селе стояли венгерские части. Наш разговор с Николаем Ивановичем и начался с «венгерской» темы: он прочитал в «Береге» материал о недавнем визите министра обороны этой страны на мемориалы в Хохольском и Острогожском районах и предложил рассказать нам о своих впечатлениях: какими же были мадьяры в роли оккупантов.

Болдырев вспоминает, что в 1942-м, прежде чем в Колбино пришли враги, через село массово отступали советские войска. Скорее даже бежали: некоторые небольшими группами, были и одиночки. Потом в селе появились немецкие передовые части и в небе закружил самолет-разведчик – «костыль», как его называли: изучали обстановку для прохода основных сил через реку Потудань. На следующий день пришли немецкие инженеры и начали строить понтонный мост.

– Мы думали, это займет у них где-то месяц, – вспоминает Николай Иванович. – Они управились за полдня. И по этому мосту двинулись немецкие войска на Сталинград. Они шли день и ночь ровно две недели. И, я помню, когда люди видели эту лавину, то большинству из нас казалось – ее не победить. Тем более, в отличие от наших солдат и офицеров, немецкие вообще не шагали в пехотном строю: ехали на бронетранспортерах, грузовиках, мотоциклах или хотя бы велосипедах.

Когда немцы прошли, на время воцарилась тишина. Местные жители воспользовались ею и отправились ловить домашних животных, которых не успели переправить через Дон во время эвакуации на восток. Так в домах снова появились коровы и лошади. Потом пришли оккупанты: в Колбино и соседних селах это были венгры, а южнее, в сторону Россоши – итальянцы.

– Что касается итальянцев, – рассказал Николай Иванович, – то я разговаривал с теми, в селах которых они стояли. Запомнились как хорошие, добрые, отзывчивые люди. А вот солдатами оказались никакими! Когда в январе 1943-го началась Острогожско-Россошанская операция, после русской артподготовки они просто бросили позиции и побежали в тыл. Мадьярам пришлось срочно растягивать свои части, чтобы закрыть «дыру». Но они не были готовы к такому поведению союзников. Создать на опустевших позициях крепкую оборону венгры просто не успели. Поэтому так много их и полегло на берегах Дона. Но, хотя венгры воевали намного лучше итальянцев, в качестве оккупантов они проявили себя не лучшим образом.

«Расстреляем 14 человек»

В Колбино было два коменданта – один мадьяр, другой – немец. Венгры занимались в основном тем, что на мес­те смонтированного немцами понтонного моста строили капитальное сооружение через Потудань.

Партизан в Колбино не было – для них нужны леса, а там вокруг лишь небольшие возвышенности, поросшие редкими деревьями, да пойменные луга. С другой стороны, в оккупированном селе остались партийные работники и милиционеры – просто не успели эвакуироваться. Но никого из них местные жители, даже те, что пошли работать полицаями, не выдали.

Однажды венгры выгнали людей копать для них окопы. А народ по дороге к месту работ разбежался. Тогда мадьяры согнали в центр села всех жителей – даже больных притащили на носилках. Перед собравшимися выступил венгерский комендант. Он сообщил, что жители деревни обязаны помогать бороться с коммунизмом, и за противоправные действия при рытье окопов будут расстреляны 14 человек. Отобрали просто: кто пришел последним на площадь, тех и повели на казнь.

– Среди этих четырнадцати был и мой друг Мишка, – говорит Николай Болдырев. – Ему только семнадцать годков исполнилось. А в их доме как раз квартировал немецкий комендант села. Люди бросились к Мишкиной матери, рассказали, что происходит. Она упала в ноги к этому немцу. Тот сел на мотоцикл, догнал колонну, которую вели за село расстреливать, и запретил казнить людей… В результате их просто заперли в амбаре на несколько суток. И пугали селян: мол, будете сбегать с работ, мы ваших земляков все-таки расстреляем! Селяне им носили еду в амбар, подкармливали заодно и часовых. Потом уговорили мадьяр сначала одного домой отпустить, потом другого. Через какое-то время все разошлись по домам.

«Иуды»

Другой случай связан с нашими военнопленными. Когда советские части отступали, многие солдаты просто не успели уйти с ними, застряли, кто на переправах, кто заблудился. Потом прятались по сараям и домам в Колбино. Венгры велели всем солдатам прийти и зарегистрироваться в качестве военнопленных. Когда же люди пришли, их заперли в местной церкви и неделю держали без еды. Жители села пытались подкармливать солдат, там их было более 300 человек.

– Спустя неделю всех построили и погнали в сторону Курска, – вспоминает Николай Иванович. – Документальных свидетельств нет, но люди рассказывали, что ни в какой лагерь солдат отправлять не стали: венгры их просто расстреляли по дороге… Нет, конечно, не все они были жестокими людьми. В нашем доме на постое был венгр по имени Петер. Каждое утро велел мне чистить ему лошадей, а потом – угощал за это сигаретами. Показывал вечерами свой фотоальбом – жена украинка, две дочери, двое сыновей, огромное хозяйство, буйволы. Частенько меня спрашивал: «Зачем мне русская земля? У меня и своей хватает!»… Но очень часто они вели себя как настоящие фашисты. Скажем, чтобы быстрее копать окопы, пригнали в село почти 500 мадьярских евреев. Поселили их в свинарнике и кормили сушеной брюквой. У каждого на рукаве была желтая шестиконечная звезда и надпись «Иуда». Под католическое Рождество венгры пожелали веселиться, и еврей-артист играл им на аккордеоне. Никогда не забуду, как мадьяры с хохотом кидали еврею еду, а он благодарил их, стоя на коленях!

Когда началась Сталинградская битва, настроение венгров сильно изменилось. По вечерам ходили, озабоченно шушукаясь, что-то обсуждали шепотом. А потом русские нанесли удар! Первыми дрогнули итальянцы. Затем разгромили и венгров. В январе 43-го Колбино было освобождено и Николая Болдырева призвали в армию.

Заградотряды с пулеметами

Первый боевой «блин» вышел комом: без оружия, в домашней одежде призывников погнали пешим строем ко Льгову Курской области. Дойти не успели – ночью по «наступавшим» ударили немцы, и молодежь побежала, кто как мог.

– Из Колбино нас было 16 человек, и мы держались вмес­те, – рассказывает Болдырев. – Дошли до Белгорода, а там – заградотряды с пулеметами развернули нас на Острогожск. Так мы вернулись в родные места.

Потом были пешие марши километров по 200 с двумя винтовками за плечами, стертые в кровь ноги и множество злоключений. Наконец новобранцев заново стали распределять по частям. Тех, у кого за плечами было 7-8 классов школы, брали в артиллерию. Так Николай Иванович попал служить

в 842-й артиллерийский полк 309-й стрелковой дивизии. Когда комиссар проверил меткость будущих «богов войны», Болдырева определили в наводчики. В этом качестве он и получил боевой опыт, оказавшись в жерновах Курской дуги.

– Когда 5 июля немцы по­шли в наступление, 4 часа они вели артподготовку, а потом несколько десятков «Юнкерсов» начали пикировать на наши позиции, – у Николая Ивановича эти воспоминания до сих пор вызывают яркие эмоции. – Мы их называли «рогачами». Опускались так низко, что я видел лица летчиков. Казалось, бомбы падают именно на меня. Но я выжил, даже не задело. А потом на наши траншеи пошли танки. В первый день мы огнем отсекли от них пехоту, и они не рискнули идти дальше. На второй день – минеры пустили под танки собак со взрывчаткой, и немецкая атака опять захлебнулась. Еще один натиск сдержали наши 122-мм пушки.

На какое-то время, казалось, бои стихли. Но 12 июля загрохотало так, как никогда никто не слышал – это сошлись советская и немецкая танковые армии. Где-то через неделю боев наши части пошли вперед.

«Просили снаряды, а не водки!»

Полк шел почти без боев до самого Днепра.

– Когда форсировали реку, нам впервые выдали наркомовские 100 грамм, – рассказал Николай Иванович. – Сейчас любят мусолить тему, как спивались солдаты на войне. Спивались те, кто по жизни пьяницы! Да и потом, кто пил, погибали на войне в первую очередь. А большинство из нас просило больше снарядов, а не водки. Нам ведь в 1943-м на поражение трех целей полагалось пять снарядов, причем командир орудия сам не имел права открывать огонь.

Первую награду – орден Славы III степени – Николай Болдырев получил в начале августа 1944-го. В боях за местечко Ниско и деревню Грожице огнем своего орудия он прямой наводкой за два дня уничтожил четыре станковых пулемета и два наблюдательных пункта противника.

Война для Николая Ивановича закончилась в немецком Бреслау (ныне польский Вроцлав). За каждый дом города шли упорные бои. Чтобы пехота двигалась вперед, приходилось вместе с минерами просто сносить стену за стеной, а потом – расстреливать огневые точки противника.

Еще в предместьях Бреслау орудие Болдырева отбило атаку 10 танков врага, два из которых сожгло. Уже в уличных боях прямой наводкой сержант Болдырев вместе с расчетом уничтожили зенитную установку, три немецких полковых орудия, два ДЗОТа, восемь ручных и станковых пулеметов с прислугой, до 80 солдат и офицеров. 22 февраля командир полка представил его к званию Герой Советского Союза. Но наградили его в апреле 45-го орденом Богдана Хмельницкого III степени. А 12 мая бойца нашла еще одна награда: орден Отечественной войны II степени.

– 6 мая мы взяли Бреслау, – вспоминает Николай Болдырев. – А 8 мая политработники объявили, что Германия капитулировала. Мы так радовались, обнимались, кричали, целовались. Даже коней наших, которые таскали орудия и снаряды, исцеловали. Мы были так счастливы, что выжили и что в нас больше не будут стрелять. Мы могли больше не бояться смерти, мы – победили!