Газета,
которая объединяет

Смелость континенты берет

В Южной Америке отплясывают воронежскую «Калинку»
Рубрика: Культура№ 4 (1719) от
Автор: Оксана Мишина

Факт из разряда неопровержимых: воронежские таланты востребованы отнюдь не только на родине. Многие наши творческие земляки успешно трудятся за рубежом, прославляя родной город на иноземных континентах. Как это делает, к примеру, заслуженный работник культуры РФ, руководитель детского танцевального образцового ансамбля «Росинка» воронежской ДШИ №10 Нина Тарасенко, в прошлом году побывавшая в Уругвае.

Нина Павловна посещала Уругвай не как турист – как профессионал экстра-класса. Уже, между прочим, в четвертый раз – и с одной и той же благой целью: передать опыт тамошним артистам, научить их искусству русского танца. В общей сложности визит растянулся на четыре месяца. А состоялся по просьбе российского посольства в Монтевидео.

В поисках счастья

Событие, ради которого на сей раз «выписали» чиновники российского специалиста – столетие уругвайского города Сан-Хавьер, который основали… воронежцы! Для подготовки к празднованию юбилея танцевального коллектива «Калинка» и приезжала Тарасенко в Южную Америку.

– С «Калинкой» я работаю с 2007 года, – рассказала Нина Павловна. – Этот коллектив Сан-Хавьера – гордость Культурного центра имени Максима Горького, при котором он существует. Там занимаются 50 человек от трех до сорока лет, в репертуаре – русские народные танцы.

– Как наследие отцов-основателей?

– Конечно! Первая группа переселенцев из нескольких районов юга России, конкретно – Воронежской и Ростовской областей, триста семей со всем своим скарбом, ведомые бобровским уроженцем Василием Лубковым, прибыли в Уругвай в 1913 году – приплыли на пароходе. Обосновались в департаменте Рио-Негро, основали там поселение Сан-Хавьер. Этот город посейчас – единственный на Южном полушарии, более половины жителей которого – выходцы из нашей страны.

– А по какой причине «лубковцы» отправились искать счастья за океаном?

– Здесь их притесняло царское правительство – за принадлежность к религиозному течению, известному под названием «Новоизраильская община». И Лубков, будучи духовным наставником «новоизраильтян», взялся найти землю, на которой община могла бы беспроблемно существовать. Связывался с представителями различных организаций из США и Канады, но не смог с ними договориться. А однажды узнал, что президент республики Уругвай приглашает иммигрантов любого происхождения – с целью сельскохозяйственного освоения обширных территорий, призванного обеспечить быстрый экономический рост страны. Лубков уладил необходимые формальности – и приехал с общиной в Уругвай.

Райские кущи

– Представляю, как непросто было воронежским людям адаптироваться к американскому быту…

– Поначалу им действительно очень трудно пришлось. Зима 1913 года выдалась на редкость дождливой и холодной. Рассказывают, что переселенцы рыли окопы – с тем чтобы, расстелив там матрасы, укладывать спать своих маленьких детей. Но трудиться наши земляки умели. Василий Лубков сформировал из членов общины бригады, которые строили дома по типу русских изб; основным стройматериалом была глина. Другие переселенцы ловили рыбу, собирали ягоды и фрукты; добыча распределялась поровну между всеми. А на землях, расчищенных от деревьев и кустарников, сеяли зерновые культуры. Почва была очень плодородной, урожай поспевал быстро. Так все и пошло, можно сказать, в гору: через несколько месяцев после прибытия переселенцы уже считали осваиваемые земли своей колонией, которой дали имя Офир. Синоним слова «рай».

– Просто какое-то идеальное общество! Наверняка люди не только работали, но и развлекались с душой…

– Они очень тесно общались между собой, часто собирались у кого-либо дома. Устраивали танцы под аккордеон, играли в различные игры. По домам расходились под утро… Почти сразу после основания поселения построили русские бани; правда, ходить туда имели право только мужчины.

– Талантливым руководителем, видимо, был Лубков.

– Да, и, тем не менее, в двадцатые годы «подчиненные» выразили недовольство «командиром». Лубкова, возомнившего себя чуть ли не царем, обвиняли в злоупотреблениях властью и финансовых махинациях. В результате он решил вернуться в Россию. И в 1926 году, получив разрешение правительства СССР, отправился с немногочисленными единомышленниками в обратный путь. Прибыл в Ростовскую область, там поселился. А погиб в сталинских лагерях; подробностей история не сохранила.

Как это есть по-русски

– Зато остался Сан-Хавьер – с такими-то традициями…

– Это совсем небольшой городок – всего две тысячи жителей. Но у него есть собственный флаг и гимн. И я горжусь тем, что именно воронежцы привезли туда свою культуру. В том числе – культуру быта; подсолнечное масло, например, появилось в Уругвае благодаря нашим землякам. Как? Они взяли ссуду в Монтевидео, приобрели на нее семена подсолнечника – и засеяли ими поля. Приехала комиссия – посмотреть, как использованы выданные финансы – и сильно ругалась. «Мы вам дали деньги на зерно, а вы цветов насажали»… Ось телеги, которая изначально ездила на не поворачивающихся колесах – тоже воронежский вклад в жизнь Латинской Америки. Да много чего интересного…

– А до наших дней потомки тех переселенцев дотянули?

– Да. Самой старшей из них, Нине Ивановне – 84 года. Хорошо говорит по-русски, что само по себе – подвиг: во времена хунты за знание русского языка людей ставили к стенке. Но сейчас, начиная с 2008 года, ситуация меняется: Министерство образования Уругвая развивает, скажем так, русскую линию. Каждый год по договоренности с нашим посольством из России в Уругвай приезжает преподаватель русского языка.

– Давайте вернемся к «Калинке».

– Участники коллектива считают меня своим руководителем, так везде и объявляют. А вообще этот ансамбль – лучший среди 86 уругвайских коллективов разной направленности. Кроме русского танца, артисты «Калинки» любят украинский, но все-таки в приоритете – наше национальное творчество. Причем я ставлю именно воронежские танцы. Стараюсь, чтобы номера выглядели максимально колоритно. В этом году выделили деньги на ткани и машинку – сшила всем танцорам воронежские народные костюмы. Настоящие, полноценные.

– Сама?

– А что тут особенного? Я все сама шью. А уж русские костюмы – с особым удовольствием!

Ритуальное чаепитие

– Где и как часто «Калинка» выступает?

– Очень часто – и на самых разных мероприятиях. Коллектив очень востребован. Причем не только в Уругвае, но и в Аргентине, которая – совсем рядом.

– С работой примерно ясно, а с бытовой стороной вашего проживания там как дело обстояло?

– Мне сняли дом, полностью благоустроенный. Поначалу возили туда еду, но потом я решила готовить сама.

– Национальные блюда приходилось пробовать?

– Конечно. Там главное кушанье – мясо; асадо называется. Это приготовленные на углях хребет животного, внутренности. Часто готовят копченые колбаски chorizos – тоже на открытом огне. И все это подается – в ресторанах, других местах общественного питания – на горящих углях же; довольно эффектно и экзотично на столе выглядит. А пьют в Уругвае мате – своего рода чай. Напиток из горького кустарника, который лично я могу проглотить с трудом. Они же поглощают его коллективно на каждом шагу: ходят с матешницей, в которую вставлена специальная трубка – и гоняют ее по кругу. То есть все, кто находится рядом с владельцем, пьют через нее. Я первый раз увидела – в шоке пребывала. Для русского человека такой приемчик – дикость. Но потом стало понятно: люди выказывают дружеское расположение к окружению. Раз мы друзья – о какой брезгливости может идти речь? Так что это отчасти ритуальное чаепитие.

Матрешки в парке

– Потому-то оно, видимо, всегда в ходу.

– Да. У каждого уругвайца – специальная кожаная сумка, с которой он не расстается. И в которой обязательно есть термос и та самая матешница с трубкой. И он то и дело туда заварку подливает: где ни остановится – там и попьет. Вместе со всеми; это – постоянная картинка, независящая от обстоятельств. Образ жизни такой.

– Чем уругвайцы – в смысле человеческих качеств – отличаются от нас?

– Они по менталитету более заторможены. И как раз в Сан-Хавьере это особенно заметно: в «стране лубковщине», как я назвала для себя городок, словно в большой деревне – все про всех все знают. Ритмы жизни – спокойные, торопиться некуда, узнавать что-то новое редко когда удается. А вообще люди – очень доброжелательные и бесхитростные: приглашают в гости, стараются угостить чем-то вкусным.

– А почему – «лубковщина»? Там что, до сих пор культ Лубкова?

– Не то что культ: почитание, скажем так, истоков. В парке на берегу реки Уругвай, рыжей от глины, матрешки огромные стоят. Есть проспект Лубкова – весь в цветах. Сохранился и дом Лубкова; его выкупил один любитель старины, Николяс его зовут на испанский лад, в частную собственность. И открыл там музей – частный же. По всему городку собирал информацию и экспонаты: сеялки, веялки разные… И это тоже очень приятно – такое бережное отношение ко всему тому, что завезли русские на уругвайскую землю.