Скитания юного Вернера
В один из весенних дней 1945 года успешный немецкий гимназист,
прилежный сын владельца трех фабрик Вернер Кемпер, вышел из своего дома в
городке Вупперталь-Фовинкель, что в самом центре промышленного Рура, с ранцем,
туго набитым для долгого путешествия.
Пешком по Европе
Он решил, что в день должен преодолевать не менее 30 километров. Без особых приключений он миновал Австрию, потом Венгрию. Шагал в дождь и в зной, чутьем угадывая, в какой дом можно постучаться, прося ночлега, а какой лучше обойти стороной: кто из хозяев поможет, а кто собаку спустит. Неведомая сила вела его все дальше на восток, и он начинал понимать: обратной дороги может и не быть.
Родители ждали сына сутки, месяц, а потом семейство фабриканта заняло фамильные места в кирхе уже со свечами в руках, оплакивая своего мальчика. Только мать так и не зажгла восковую свечу – верила: сынок жив!
А юный Вернер, даже если бы хотел известить родителей, сделать этого уже не мог: в СССР возле молдавского селения Бельцы его арестовали. Суд состоялся в Житомире.
По меркам военного времени странному долговязому немцу, неведомо как оказавшемуся на границе Советского Союза, светило десять лет лагерей, но и здесь высшая сила хранила его. Женщина-судья, о которой Вернер Кемпер потом вспоминал с теплотой, отыскала наказание, как говорят юристы, «ниже низшего предела», назначив ему три года лагерей за отсутствие прописки.
На архангельском лесоповале бригадир Шишкин, которого мой седовласый собеседник назвал на нынешний манер «авторитетом», тоже почему-то озаботился его судьбой — поставил не стволы валить, а обрубать сучья поверженных деревьев. А когда у бережливого немца увели из-под подушки пайку хлеба, «бугор» грозно предупредил обитателей барака: «Положите на место, кто взял!»
Домой – не положено
Холодный и голодный лагерь остудил романтику юного Вернера и, отбыв срок «от звонка до звонка», он засобирался домой, но сотрудник оперативной части коротко и ясно обосновал, почему нельзя вернуться в Германию: «Не положено!»
И тогда Кемпер отправился в знакомый Житомир: там было теплее, чем на лесоповале. Но по дороге вычитал в газете о призыве на стройку всесоюзного значения – сооружение огнеупорного завода в неведомых Семилуках под Воронежем и, не раздумывая, приехал в городок на Дону. Разумеется, ему, не комсомольцу, даже не гражданину страны не доверили строить завод, который должен был выпускать стратегический кирпич; пришлось наниматься туда, где выпускали кирпич попроще – силикатный. Так он оказался на кирпичном заводе №3. Статный, аккуратный немец, хоть и выполнял самую черную работу, отгружая вагонетки вручную, все же заметно выделялся среди телогреечных работяг.
Рассказывает его дочь Надя, Надежда Вернеровна, как непривычно зовут ее ученики местной музыкальной школы, где она преподает фортепиано: «Мама сразу влюбилась в отца и, когда у него заболел напарник, стала помогать ему». Вернер ответил взаимностью. Отправились в ЗАГС, но не вышло: подданный Третьего рейха, даже бывший, не может жениться на русской. Отстаивая любовь, Вернер написал в Москву, и там неожиданно разрешили брак – с условием принятия гражданства. Вот так немец стал советским человеком, передовиком производства, чей портрет красовался на доске Почета рядом с женой – стахановкой Нюсей.
А как же Германия, родная гимназия, где Вернер учился на «отлично», был первым на стометровке? Мать, отец, братья, сестры – они как? Парадокс, но эти вопросы, занимавшие Вернера со дня его, как теперь он понимал, необдуманного, если не сказать дурацкого юношеского поступка весной 45-го, оставались без ответа. Ушел не предупредив, не поставив в известность, посмотреть мир, увидеть Россию-победительницу... Потом был лагерь, лишение права переписки, ну а после? Что он скажет родителям, да и как дать весточку, находясь под бдительным оком чекистов? Сегодня эти вопросы кажутся немного наивными, а тогда в стране-победительнице, только что выигравшей самую кровопролитную войну, где повсюду висели плакаты: «Не болтай, болтун – находка для шпиона», дать о себе весточку было непросто. И все-таки Вернер Кемпер сообщил о себе родным – через Витю-моряка, соседа, совершавшего длительные вояжи по морям-океанам. Будучи в Гамбурге, Виктор Трубчанинов по каким-то ведомым только ему каналам, сумел-таки передать семейству Кемперов адрес канувшего в неизвестность сына. За это Витю-моряка отлучили от хождения за границу – еще один штрих к обстановке тех времен, а в окружении Вернера, работавшего уже шофером, начались тотальные проверки.
Встреча через десятилетия
И все-таки родители встретились с сыном, через... 21 год. В Семилуках до сих пор помнят, как отец, Вернер-старший, отплясывал, словно на свадьбе, а затем, осматривая русский дом сына, нахваливал его за трудолюбие и порядок. Но все же не обошлось без главного вопроса: когда же домой, сынок?
Вернер-младший в те дни часто вспоминал утопающий в парке родительский особняк, озеро, яркий луг... Саднила душа, но она жила уже здесь, возле подросших детей – Володи, Нади, рядом с женой Нюсей, которая особенно тревожилась за мужа в эти радостные дни. «Поедем, – повторял Вернер-старший, – начнешь хотя бы с бензоколонки, а встанешь на ноги, приобщишься к семейному бизнесу...»
И снова Вернер-младший предался раздумьям, нахлынувшим воспоминаниям, а наутро сказал: здесь мой дом, мои дети... «Что подарить тебе, сынок, – не унимался отец, – чем помочь?» Сын отнекивался, надеясь, как истинный немец, только на свои руки и голову, а не на подарки. И все же отец подарил ему новую «Волгу» – не машину, а мечту по тем временам.
...Когда родители уехали, ковры, развешанные неведомыми людьми в доме Вернера-младшего, срочно свернули, вынесли кресла, а соседний овраг, в спешном порядке вычищенный от мусора, понемногу стал наполняться отходами…
Но времена и официальная политика все же менялись. Семья семилукских немцев уже не раз бывала в Вуппертале, где одноклассники Вернера собирались в честь своего необыкновенного сверстника – о своей судьбе он рассказывал в родной гимназии... Здесь же Вернер-младший наконец-то увидел своего закадычного друга детства Йохана Хена, ныне преподавателя богословия, вместе сходили в кирху, где Вернер ребенком учился играть на органе. А когда многочисленные друзья, родственники показывали свои дома и машины, у всех невольно возникал один и тот же вопрос: может, останешься? Но Вернер-младший каждый раз собирался в свои Семилуки – там дети, жена; нелегкая, но достойная жизнь. Так и успокоил Вернер Вернерович, как привыкли величать его жители Семилук, свою душу, окончательно решив, где его дом.
«Вечный странник» не дожил до 70-летия Победы, зато успел отпраздновать с женой Анной золотую свадьбу.
После смерти отца дочь с двумя детьми уехала в Германию, а сын так и остался в отцовском доме – с дочерьми и теперь уже с внуками.
