Как «продумать» мозг

Наш головной мозг по-прежнему остается самым загадочным органом. Несмотря на приобщение к этой тайне воочию, главный нейрохирург региона Валерия Ланецкая не несет на себе образ гуру и небожителя.

Миниатюрная и почти неуловимая в перемещении по большому кабинету, она успевает все и сразу: варит кофе, консультирует родственников пациентов, подробно объясняет, успокаивает каждого. Шесть вечера, позади почти десять рабочих часов. Впереди еще бумажная рутина. А пока Валерия Макаровна готова делиться самым сокровенным: не исключено, что мы не продуцируем мысли в своем головном мозге, а они к нам приходят свыше. Как этот приемник Высшего Разума настроить максимально тонко и точно, как сохранить головной мозг здоровым – обо всем этом в беседе «Берега» с главным внештатным нейрохирургом областного департамента здравоохранения, членом правления Ассоциации нейрохирургов России, почетным гражданином Воронежа Валерией Ланецкой.

СЛЕДУЙ ЗА МЕЧТОЙ

– Сейчас мне кажется, что я мечтала о профессии врача с рождения. Все игры в детстве сводились к лечению кошек и прочей живности в округе. Но в мединститут пошла вопреки желанию мамы. После школы мама мне сказала: «Никакого мединститута не будет, или ты сломаешь себе жизнь!» – и отправила к своей сестре в район, чтобы готовиться к поступлению было некогда. Но на экзамены я поехала все равно. С температурой 39 и сильным фурункулезом. Получила пятерки по всем экзаменам и поступила. Думаю, в тех условиях, вопреки всему, так хотел Бог. По-другому я теперь и сказать не могу.

С первого курса начала заниматься на кафедре оперативной хирургии. На шестом курсе сделала свою первую операцию по удалению аппендикса. К тому времени я уже была замужем, родила дочку. А после института уехала вслед за мужем на село и стала работать фтизиатром. Эти три года дали мне очень много. Именно благодаря фтизиатрии я научилась не только лечить отдельный орган, но и видеть человека целиком, со всеми его проблемами, душевным складом. Тогда туберкулеза было очень много, больные к нам поступали из бывших военнопленных – узников Освенцима, Бухенвальда, а затем – уже сталинских лагерей. Вроде бы уже и 20 лет прошло после войны, но случаи туберкулеза встречались тяжелые.

После окончания ординатуры я и не думала о нейрохирургии. Для женщины это тогда казалось немыслимым, и я ждала, когда в Воронежской областной больнице откроется отделение гнойной хирургии. Но свободная ставка была одна-единственная – как раз в отделении нейрохирургии. Меня туда отправили просто пересидеть до появления нужной вакансии. Мне понравилось, и я осталась.

НОВЫЕ ПАЦИЕНТЫ

– Это была докомпьютерная эра, и надо было логическим путем определить, в какой части головного мозга у человека развивается патологический процесс. Благодаря этой особенности в нейрохирургии – логического построения диагноза до операции – я влюбилась в профессию и осталась в ней навсегда. Свою первую операцию на головном мозге провела в 1971 году. Тогда летальность пациентов была огромная. И когда обреченные пациенты выживали, для нас это был праздник.

Сейчас нейрохирургических пациентов после ДТП и бытовых травм стало меньше. Особенно перегруженной была больница «БСМП №1». А сейчас у нас нейрохирургические койки в регионе пора сокращать – около сотни стали лишними. И теперь самый большой поток наших пациентов – с опухолями, сосудистыми катастрофами и патологиями позвоночника.

В ту доцифровую эру было не так уж много опухолей головного мозга. Мы в Воронежской области оперировали 30-40 в год. А за последние пять-семь лет оперируем по 250-300 новообразований в год, и примерно две трети из них – злокачественные. И эта тенденция становится повсеместной в стране и в мире. Да, сотовая связь и электромагнитное излучение влияет на здоровье мозга, и особенно использование всяких беспроводных гаджетов. Но в целом это все-таки комплексная проблема – непрерывное нахождение людей в режиме онлайн по телефону, экология, стрессы, образ жизни. Посмотрите на воронежцев в маршрутках – все коротают время тем, что разговаривают по телефону или сидят в своих гаджетах.

САМЫЙ СУРОВЫЙ СУД

– Я на рабочем месте с 8.30 утра до 20 вечера, но по-прежнему влюблена в нейрохирургию, как в молодости. Парадоксально, но именно весь этот рабочий интенсив удерживает меня от выгорания. А общение с коллегами по российской Ассоциации нейрохирургов – так вообще всегда праздник и вдохновение. А еще я думаю, что вполне хорошо себя чувствую и остаюсь в форме благодаря прооперированным пациентам, которые, выписываясь из отделения, говорят: «Мы будем за вас молиться». У меня нет усталости от больных.

Помню такой эпизод. Когда в 90-м году я стала заведовать нейрохирургией, ко мне в кабинет пришла женщина и неожиданно попросила прощения: мол, Валерия Макаровна, простите меня за мои мысли. «Как увидела вас во время врачебного обхода в окружении нейрохирургов – ядреных мужиков, подумала: кто же эту пигалицу поставил во главе такого сложного отделения?! А теперь мне за эти мысли стыдно». И еще один давний случай. Тороплюсь на операцию, а в кабинет просится на консультацию совсем молоденькая девушка. Я отвечаю ей в сердцах уже на ходу: «Да что ж, свет клином сошелся на Ланецкой? Есть нейрохирург в областной поликлинике!» Через какое-то время эта же девушка снова приходит ко мне на консультацию уже по направлению из поликлиники, и с животиком. Я смотрю – у нее опухоль ствола мозга. Спрашиваю: кто вам с таким диагнозом разрешил сохранять беременность? А оказалось, что все сложилось так лишь потому, что в тот первый раз я отказалась ее посмотреть. С тех пор я не отказываю никому, даже если человек не записан на прием и без направления. Для меня теперь гораздо легче принять всех и каждого, чем кому-то отказать. Потому что рано или поздно все возвращается, а самый суровый суд – суд твоей совести.