Не упустить время

В странах Северного полушария средней полосы и выше, в том числе в России и в нашем регионе, растет количество людей с диагнозом «рассеянный склероз». Это тяжелое неврологическое заболевание, связанное с аутоиммунной атакой организма на самого себя, с развитием дегенеративных изменений спинного мозга.

Но в нашем напряженном ритме человек часто не замечает первых коварных признаков этого грозного «недуга цивилизации» или списывает их на усталость и бежит по своим делам дальше.

Печально, но рассеянный склероз поражает людей молодого возраста. Кстати, во время нынешней пандемии люди вообще перестали обращать внимание на любые новые ощущения, если это не высокая температура, одышка и потеря обоняния. Как не пропустить начало развития болезни, когда она не зашла слишком далеко? И как с нею живут воронежцы? «Берег» разбирается в этом вместе с главным внештатным неврологом областного департамента здравоохранения Светланой ЧУПРИНОЙ.

НЕ ПРОЙДЕТ И НАВСЕГДА

– Рассеянный склероз чаще всего поражает людей в самом расцвете сил, от 18 до 45 лет. И если вы вдруг чувствуете у себя какие-то неврологические симптомы, которые уже выходят за рамки привычного остеохондроза или вегетососудистой дистонии, надо срочно обращаться к неврологу. Сильная слабость по утрам, онемение руки или ноги, появление шаткой походки, двоение в глазах поначалу могут исчезнуть бесследно, и молодой человек даже не обратит внимания или махнет рукой: мало ли что бывает, прошло – и ладно. Но надо понимать, что рассеянный склероз – это не пройдет, это навсегда. Современная терапия может стать очень эффективной при условии, что человек обратился вовремя. Но к нам приходят студенты, в том числе те, кто приезжает на учебу в Воронеж из других регионов, когда болезнь уже вступила в свои права. Начинаем вместе выяснять – да, три-четыре года назад уже что-то такое было, какие-то проходящие симп­томы, но просто не «включили» внимание. Обратиться к врачу, разумеется, и в голову не приходило, потому что на носу то сессия, то диплом. Вроде бы прошло – и ладно. Да, в этом недуге первое обострение обычно проходит бесследно, второе уже начинает оставлять какие-то следы, и они постепенно накапливаются. И если врач внимательно посмотрит на пациента, он разглядит эти «следики» предыдущих обострений, которые молодому человеку или девушке казались легким недоразумением.

Предсказать судьбу человека с таким диагнозом практически невозможно, пока мы не понаблюдаем за пациентом несколько лет. Но я настоятельно прошу всех людей, кому уже поставлен диагноз, не искать парамедицинских помощников, которые наобещают каких-то невозможных вещей. Надо понимать, что это патология иммунной и нервной системы, и это глобальный процесс, остановить его сложно. Поэтому обращаться надо только к неврологам, в специализированные кабинеты. Сейчас в распоряжении неврологов есть современные препараты, которые удлиняют периоды ремиссии, снижают количество обострений. Тяжелая, далеко зашедшая стадия заболевания – это обездвиженные пациенты. Или пациентки. Чего греха таить, от таких чаще всего мужья уходят. И хорошо, если мама молодой женщины сама еще сильная, ухаживает за дочерью, помогает в воспитании детей.

ВКЛЮЧИТЬСЯ В ЖИЗНЬ

– Работа с таким пациентом, когда рассеянный склероз прогрессирует быстро – это правильный уход и психологическая поддержка. Человека надо все равно заставить включиться в жизнь! Ведь сейчас люди и на колясках могут танцевать вальс. Вот у меня на столе картина, которую вышивала девочка с далеко зашедшей стадией рассеянного склероза. Если человек находится в семье и в обществе, и им активно занимаются, то адаптироваться к новому образу жизни проще. А если он находится в неприспособленном помещении, где никто не поможет выехать на коляске, то объем его возможностей – это социальный работник и кто-то рядом. Человек замыкается в себе. Но такие пациенты очень нуждаются в общении, во внимании. А в нашем обществе пока еще не слишком принято общаться с неподобными себе. Понаблюдайте во дворах многоэтажек, в скверах, как молодые мамы настороженно реагируют, если рядом с их здоровым ребенком вдруг оказался кто-то из детей-инвалидов.

НАСТРОЕНИЕ НА ПОТОМ

– Теорий развития рассеянного склероза много. И если мы будем глубоко погружаться в нейроиммунологию, то завязнем. Главное – надо понимать, что эта болезнь может затронуть любого. Любые психоэмоциональные и физические нагрузки, привычка много работать, много волноваться и мало отдыхать – все это может запустить

процесс аутоиммунной агрессии организма, не по наследственному принципу, а «на пустом месте». И настрой трудоголиков на потом: мол, отдохну и начну ходить по врачам, когда чего-то достигну – вот этого «потом» организм и не прощает. На сегодняшнем уровне развития медицины и фармакологии мы можем помочь такому пациенту при условии, что он обратился достаточно рано и заболевание еще не развернулось.

– Если диагноз все-таки на ранней стадии поставлен, то некоторые молодые все равно к рабочей рутине или семейным обязанностям относятся более ответственно, чем к лечению. Но я убеждена, что ты не имеешь права лишить своего мужа, ребенка, близких и друзей возможности видеть тебя, общаться с тобой в твоей активной энергичной форме. И когда ты сознательно отпускаешь свое здоровье, это эгоистично по отношению к тем, кто рядом, кому ты дорог. Нельзя терять надежды, силы и отказываться от лечения, даже если тяжело, плохо, надоело, «не вижу результата и смысла». Но смысл всегда есть. Медицина развивается стремительно. Уже много людей с этим заболеванием, если все время держат его под контролем, создали семьи, родили детей.

ЕСТЬ МНЕНИЕ

Татьяна Подоприхина, руководитель воронежской общественной организации инвалидов с рассеянным склерозом:

– Многие люди с нашим заболеванием продолжают упорно ходить на работу. Они стараются не афишировать свой недуг, пока он еще не так заметен, чтобы не потерять рабочее место. Не лечатся, не отдыхают. Среди наших больных много тех, кто работает в дизайне, в издательствах, в финансовых компаниях Воронежа. Люди держатся до последнего, с сильной усталостью, но рано или поздно дирекция предлагает уволиться. Студенты, когда узнают о своем диагнозе, «пересаживаются» на три вуза, чтобы подстраховаться в будущем. Но в итоге – три диплома и инвалидное кресло или кровать. Все это очень драматичные истории, и в регионе нужно более тесное взаимодействие между нашей организацией, работодателями, ректорами и всеми службами. Наши больные должны чувствовать, что общество их страхует. Но пока этого нет. А ведь больше семисот больных только в Воронеже – это больше, чем 70 человек на сто тысяч.