«В театре нет никаких правил»
Спектакли в постановке главного режиссера Театра им. Евгения Вахтангова Юрия Бутусова – цельные художественные композиции, которые рождаются от… раздражения. Конечно, это условность, но именно она помогает Бутусову творить, все время находиться в поиске и исследовать театр.
О статусе профессии, актерском образовании за деньги и ошибках современных драматургов Юрий Бутусов поговорил со зрителями Платоновского фестиваля искусств на творческой встрече.
К КЛАССИКЕ – С НЕБРЕЖНОСТЬЮ
– Юрий Николаевич, актеры часто воспринимаются как заложники художественных замыслов режиссера. Для вас актер – функция или же он имеет право на свободу самовыражения и фантазию в рамках своей роли?
– Актер для меня не может быть функцией, потому что режиссеры – гораздо большие заложники актеров, чем кажется. Я часто слышу, что актеры зависимы от постановщиков, но это работает в обратную сторону гораздо сильнее. Если рядом нет человека, который может находиться в диалоге с тобой, понимать тебя, быть твоим свободным соавтором, все остальное бессмысленно. Никакая режиссерская конструкция не может существовать сама по себе. В театре есть тело, кровь, сердце. И его сердце – однозначно актер.
– Вы работаете и с классикой, и с современными пьесами. В чем разница режиссерского подхода к текстам?
– Классика перестает быть мертвой, когда ты относишься к ней с легкой небрежностью, свободно интерпретируешь. Когда ты ее не боишься, она может открыться тебе разными сторонами и смыслами и они могут засверкать по-особенному. Когда ты работаешь с современным материалом, к нему нужно быть внимательным и ценить его.
Но сейчас встречаются пьесы, которые, как мне кажется, замкнуты в себе. И в этом особый интерес нашей профессии – дать им воздух, «раздышать» их. Пьеса Зеллера «Сын», спектакль по которой я показал на Платоновском фестивале, очень сюжетна, хотя в ней нет шекспировских философских и лирических отступлений. Они не заложены преднамеренно, но они существуют. В пьесе есть какая-то скупость формы, и мне хотелось дать этому воздух, выйти за рамки сюжетного треугольника.
– Какие вы наблюдаете проблемы у современной драматургии?
– Никто не знает, что с ней делать, и она остается замкнутой в лабораторной системе. Современную драматургию играют в малых пространствах и не дают ей выйти на большую дорогу. А это приводит к тому, что драматурги начинают отвечать на этот запрос, и режиссеры привыкают к такому раскладу, перестают думать о том, что там могут быть заложены какие-то интересные смыслы, способные повлиять не на сотню человек, а на тысячу.
Я думаю, что должно сформироваться движение режиссеров, которые будут работать с современными текстами на больших пространствах. Когда драматурга включат в эту орбиту, качество текста может стать другим.
ПРАВО НА СВОЙ ВЗГЛЯД
– Режиссер в современном театре имеет абсолютную власть над текстом – может его сокращать, переставлять части местами, даже переписывать. Интерпретирует как хочет. У всевластия режиссера есть ли граница?
– Никаких красных флажков не существует, их и не должно быть в нашем деле. Я за тот театр, который призывает к диалогу, у которого есть достоинство. Но в театре нет никаких правил. Не всегда те ходы, которые предлагает режиссер и которые не соответствуют вашему видению, не имеют смысла. Необычное видение может открыть новые смыслы.
Режиссер – это авторская профессия, а не обслуживающая. Мне не интересно заниматься этим, если я не имею права на художественное высказывание и собственное понимание текста. И стараюсь, чтобы мое понимание было содержательным.
Мне кажется, что уже сформировалась какая-то зрительская оголтелость в своем праве судить. А я хочу диалога, хочу, чтобы меня тоже учитывали. Я говорю не конкретно о себе в данном случае, а в целом о режиссерской профессии.
В НАПРАВЛЕНИИ СЧАСТЬЯ
– Вы набрали свой первый курс в ГИТИСе. В каком направлении поведете студентов? Хотите в чем-то изменить современное актерское образование?
– Я хочу вести своих студентов в направлении счастья, хочу сделать их содержательными людьми. Я думаю, что педагогика заключается в человеческом понимании. Я хотел бы, чтобы они стали людьми, которые выбирают театр, а не сериал, потому что только здесь происходит настоящее, остальное вторично.
В учении сегодня потеряна, на мой взгляд, педагогическая ответственность, не хватает строгости, мы стали бояться сделать замечание – это какой-то перекос для меня. И таким образом теряется содержательный смысл, который существует между мастером и студентом в педагогическом процессе. Фундамент взаимоотношений сегодня – равенство и внимание, но не хватает игры, когда мы представляем, будто я – очень строгий мастер, а студенты – чересчур ученики. Это способно привести к свободе сотворчества.
Что касается профессии как таковой, то в мире существует огромное количество методик, все развивается, возникает новое. Студентам важно дать весь профессиональный инструментарий. Я, например, не обожествляю Станиславского, потому что есть еще Брехт, Шекспир. Это все разное, но все ценное.
– Как вы относитесь к платному актерскому образованию?
– Плохо. Думаю, это даже не стоит подробно объяснять.
ПОД ТЕКСТ
Непривычный Бутусов
Современную трагедию о кризисе коммуникации в семье по пьесе Флориана Зеллера «Сын» сыграли на сцене Воронежского концертного зала. Юрий Бутусов поставил спектакль с труппой Российского академического молодежного театра.
– Эта пьеса Зеллера – о Гамлете в каждом из нас. Я прочел все пьесы драматурга, у меня нет предубеждений по поводу классических и современных текстов – всегда выбираю то, что меня трогает. Пьеса «Сын» очень впечатлила тем, что это не судьба одного ребенка, а история человеческой души. Маленький Николя живет в каждом из нас. Проблема отцов и детей – вечная тема, – говорит Юрий Бутусов.
В постановке много музыки, крика, «ломаной» актерской игры. И даже сценография у Бутусова – продолжение единой композиции, которая не создает антураж, а возникает как ответ на действительность. После премьеры «Сына» критики писали, что это непривычный для многих Бутусов, в спектакле он выглядит лаконичным и ясным, не предлагая публике каких-то особенных ребусов. Впрочем, он все же остается верен своему почерку.
Актерские работы тоже впечатляют. Евгений Редько и другие задействованные в постановке актеры – Александр Девятьяров (играет роль отца Пьера), Татьяна Матюхова (Анна), Виктория Тиханская (София) – все до одного демонстрируют удивительную актерскую гибкость в палитре разноплановых задач, определенных рамками спектакля. В итоге – можно наблюдать мощнейший актерский диапазон блистательного ансамбля.
